Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Жёсткая обочина

Я толкнул его назад к стене, и в одну секунду мой рот накрыл его, заглушая крик. Моя рука потянула его за волосы, а другая – за полотенце. Я не слушал, что он говорил, когда я стал кусать его, сосать и слизывать капли воды с его шеи, плеч и ниже к его груди. Может быть, это было что-то типа «подождать» или «полегче», или начало милых красочных проклятий – мне было всё равно.

Как только я попробовал его кожу, такую вкусную и такую, такую хорошую, я обезумел. Я дрожал, мои руки неуверенно снимали мою одежду, стараясь оказаться к нему настолько близко, насколько это было возможно. Я хотел большего, я нуждался в большем. Тяга, которая была во мне всё это время, превратилась в боль

- Трахни меня.

Я посмотрел в блестящие глаза, которые сияли, глядя на меня сквозь полусомкнутый туман жажды, задаваясь вопросом, правильно ли я расслышал его. Сломленный, неспособный изобразить что-то большее, чем прерывистое дыхание, я мог чувствовать его запах, когда он подтянулся выше, оставляя одну руку на своём колене, а вторую плавно опуская вниз, между его ног. Резкий стон слетел с его губ, в то время как его пальцы скользили по всей длине. Я задрожал от хлюпающего звука, пока он двигал пальцами туда и обратно, несколько раз перед тем, как поднять руку наверх. Его пальцы блестели в лунном свете, проникающем в окна, он смотрел на них в течение нескольких секунд в полном очаровании, а затем неуверенно засмеялся, и его язык высунулся наружу, чтобы слизать смазку с его пальцев.

Я почти кончил на месте. Я схватил его руку и притянул к своим губам, жадно засасывая его пальцы в рот.

Он засмеялся снова, садясь на колени, потянувшись свободной рукой к моему члену, чтобы взять его и направить в себя. Ощущения головки моего члена, скользящего между половинками гладкой, горячей кожи, были слишком сильными, слишком злыми, слишком подавляющими. Гортанный звук, почти как мурлыканье, но не совсем, покинул его, в то время как он двигался вверх, а затем вниз, снова и снова, каждый раз оставляя в себе лишь головку, прежде чем погрузить меня целиком.

- Скажи мне... – настаивал я, в то время как он играл со мной, – Скажи мне, что ты хочешь?

- Я хочу тебя, – ответил он, и его тело двигалось, дрожало. – Целиком... во мне...

Стон вырвался из меня, когда он сжал меня сильно, и моё тело дёрнулось в сильной реакции. Он засмеялся мягко, радуясь своему бесспорному контролю надо мной, и начал насаживать себя на меня ещё раз.

Опуская его руки, я схватил его за бёдра, потянув вниз так жёстко, как я мог. Его крик эхом отразился в сгустившемся воздухе, его тело забилось в конвульсиях на мне, когда его накрыл оргазм, орошая собственный крепкий пресс жемчужным нектарам. Грудь вздымалась, тело трепетало, его стеночки сжимались вокруг меня, и это было слишком для меня. Первая струя спермы выстрелила из меня в него, посылая волны удовольствия, настолько интенсивного, что это почти причиняло боль. Ошеломлённый, дезориентированный, неспособный сделать что-либо, в то время как мой разум изо всех сил пытался не отставать от моего тела – я не мог пошевелиться в течение долгого времени.

Он почти задыхался. Слишком скоро он выпрямился на своих коленях ещё раз, и наши тела отделились с неприятным знакомым влажным всхлипом, освобождая меня. Он стремительно сдвинулся вниз по моим ногам, в то время как мой оргазм капал вниз по моему члену, моим яйцам, только чтобы поймать остатки своим горячим языком. Звук его прихлёбывания отдавался электрическими зарядами в комнате.

Я застонал, прося его не останавливаться, убеждая его взять меня глубже, сосать меня жёстче... Блять, сука, именно так... Я откинулся на локти, очарованный, наблюдая, как он втягивал меня ртом. Сося один из моих шаров в своём ротике, он перекатил его своим языком, и я упал навзничь на ледяной пол, разбитый ощущениями, но умоляя его продлить пытку.

- Ты всё ещё твёрдый, – пробормотал он, лениво потирая меня двумя руками, – Почему так?

- А ты как думаешь, почему? – простонал я.

Его ответом был мягкий смех, когда он подтянулся вперёд, чтобы расположиться снова. Он закрыл глаза, насаживая плотно себя одним движением. Я сказал ему схватиться за пятки руками и раздвинуть бёдра, растягивая их по мне. Его спина прогнулась, задирая его соски вверх. Поднимаясь и опускаясь, создавая медленный ритм, который увеличивался со звуком его дыхания — одышка, стоны, мольбы и удовлетворение. Я уставился на великолепную симфонию его члена и яиц, загипнотизированный, когда они подпрыгивали вверх и вниз с изящными движениями его тела.

- Ееееееещё, – я стонал и стонал, в то время как боролся за сдержанность, которой я просто не обладал. – Унннгггхххх...

- Так? – он улыбнулся, насаживая себя жёстко на меня, наслаждаясь моей почти бессвязностью.

Я хмыкнул, соглашаясь, но звук быстро превратился в хныканье, когда он оттолкнулся от меня, проползая по мне, чтобы схватиться за ржавую цепь. Мне удалось поймать один из его сосков ртом, засасывая его глубоко и жёстко. Его тело дрожало, в то время как его аромат взорвался вокруг меня ещё раз, и я нежно прикусил сосок, продлевая его удовольствие, зажимая второй сосок между большим и указательным пальцами.

Он был настолько глубок в самый разгар своего оргазма, его красивое лицо исказилось в выражении, которое граничило с болью во время интенсивного удовольствия, которое он, казалось, не заметил, когда я выкатился из-под него, размещаясь позади, приподняв его за задницу, чтобы он принял меня. Его анус вообще не оказал сопротивления — он был слишком разгорячённым, слишком готовым. С рычанием я дёрнул его бёдра, в это время толкая себя вперёд, смакуя живую теплоту, которая окружила меня, когда он открывался и закрывался на мне.

- О, Боже! О, Боже! О, Боже!.. – стонал он, толкая своё тело ко мне, встречая меня где-то на середине, когда я отчаянно толкался, синхронно с его стонами.

Я терял себя, проклятье, если я не делал этого. Он был всё ещё упругим, даже после часов траханья. Я сдерживал себя, чтобы он мог кончить снова, но его дикие движения двигали меня к краю. Содрогания его тела, несдерживаемая пульсирующая дрожь лишала меня возможности предотвратить оргазм. Как будто всё, что было в нём доступно для меня, сжалось, вытянулось. Он выдохнул моё имя, его тело туго натянулось, словно он боролся за контроль, которого просто не было. Схватив за бёдра, я дёрнул его жёстко. Он закричал, снова и снова, его голос, поочерёдно то зовущий меня, то обращённый к Богу, молил, проклинал, пока его слова не превратились в ерунду.

Я мог чувствовать это глубоко в моих шарах – абсолютная пытка прямо перед концом. Покалывание, сжатие, опухоль, увеличение. Резко, жёстко толкая его спину, мучительно – мои бёдра к его заднице, я удерживал его там, двигаясь жёстко. Он кричал, плакал, смеялся, когда его тело взорвалось, и я закрыл глаза и выкрикнул его имя, как мир, взорванный в ослепительном свете...

А где-то в полутора километрах от нас шли занятия, на которых должен был присутствовать и я, ученик седьмого класса. Но я бы ни за что не променял жёсткий трах со случайным мальчиком, возможно, моим ровесником в старой котельной, давно заброшенного завода на окраине Санкт-Петербурга.

Спустя много лет, в годовщину нашего недолгого союза, я посвящаю этот рассказ тебе - бунтарю, моему бунтарю...

Однажды в забытом, дурном трактире
Я видел забавный бред:
Мальчишка, что плёл о войне и мире,
Как старый, беззубый дед.

Он пьян (мне сказали, что это обычно).
И зол (мне сказали - вздор).
Откуда он знает войну эту лично?
Он просто игрок и вор.

Но вот что: блестели глаза не пьяно,
А вымученно слегка.
Мальчишка, играющий в покер (странно),
Что сетует на войска.

По виду – типичный бунтарь из младших,
В атаку полез бы, в смерть.
Но нет, не увидеть его средь павших.
И трусом назвать не сметь.

Мальчишка кричит о законе боя,
Когда на штыках сердца.
Его государь бы увёл за собою
Смелейшего храбреца.

Такого, с бутылкой плохого скотча
И с картами в рукавах.
Но этот бунтарь не похож на прочих,
Оскалился, как вдова.

Он громко хоронит в поганом трактире
Царей и простых солдат.
Подошвы войны на его мундире –
Прибили у райских врат.

За круглым столом недорыцарей слова
Мальчишку корёжит мир.
Когда-то давно за игорным столом он
Оставил и свой мундир.

Он машет уверенными руками
И громко кричит во тьму
О том, как его белоснежное знамя
Алело, как кровь в дыму.

И ненависть к падшим его не старит,
И гордый, как нищий франт.
Он больше не верует в государя.
Он больше не адъютант.

Спросите мальчишку, что влёт, с оскалом
Играет, как адский чёрт.
Он громко клянет всех подряд генералов.
И кажется, что не врёт.

Немного паскудно следить за тузами
И клясть генеральский гнев.
Мальчишка с уставшими в ночь глазами,
Болтающий о войне.

Назавтра он так же напьётся и станет
Бранить (не)свою войну,
Которая сделала белое знамя
Алее, чем кровь в дыму.

Его государь не сдержал бы войско,
Следя за его лицом.
Уставшие за ночь глаза по-свойски
Оставят его юнцом.

Крестовый поход оказался провальным
Для рыцаря-игрока:
Последний потомок с увядшей медалью
На лацкане пиджака.

Опубликовано: 2016-01-01 15:27:30
Количество просмотров: 164

Комментарии