Последний визит: 2023-03-05 16:55:12
Сейчас не в сети

Самому себе в моём Сентябре

Повествование от моего лица:

Его губы пахнут корицей.

Сначала именно этот запах поражал меня больше всего, едва не сводя с ума. Мне проще было принять твёрдость тела, живой блеск глаз, трепет ресниц и вкус гладкой кожи, чем лёгкий, почти незаметный аромат.

Теперь же именно из-за него мне приходится раз за разом напоминать себе о том, кто он на самом деле. Кто он — и кто я.

Но даже эти напоминания не всегда помогают.

Трепетно глажу шелковистые локоны, рассыпавшиеся по худым скулам. Взгляд его преследует каждое моё движение, ища подсказки, ища руководство к действиям. Но сейчас мне не нужно ничего, кроме него самого, и парень не двигается с места.

С трудом опустившись перед диваном на колени, прижимаю ладони к тёплым, румяным щекам своего любимого. Сердце, ещё этим утром неистово колотившееся в груди, сейчас притихло, и его глухое биение ничуть не мешает мне наслаждаться последним вечером наедине с ним.

- Ты слышишь меня? - Почти неслышно, выдохом, шёпотом. Каждый раз, произнося это, я надеялся на ответ, но ещё никогда не желал его так отчаянно, как сейчас. Помню, как тряс его, как выкрикивал бессмысленные обвинения прямо в искажённое непониманием лицо, как плакал, уткнувшись лицом в сильные ноги. Сейчас же вопрос пропитан отчаянием, благоговением, неизбежностью расставания и осознанием собственной глупости. После стольких лет вера в чудеса должна была иссякнуть, но всё же я надеюсь.

Гладкий лоб рассекают морщинки, когда он хмурится, напряжённо всматриваясь в мои глаза. Проходит секунда, две, десять...

Чуда не происходит.

Спокойствие возвращается к нему только когда я, зажмурившись, резко вскидываю голову и приникаю к мягким губам, которые тут же расползаются в улыбке. Прячу кончики пальцев в потоке его волос; с пропитанным безнадёжностью остервенением целую его, пытаясь в последний раз забыться. Обманывать себя с ним до безумия просто и неимоверно сложно. Окутанный запахом корицы, почти верю, что мы ещё можем быть вместе, почти верю, что он вот-вот ответит мне, почти верю...

Почти.

Парень оживает. Сейчас он в своём русле, и в мире нет никого, кто в подобных ситуациях вёл бы себя увереннее него. Тёплые ладошки забираются под мою рубашку, ногти мягко царапают кожу, рот – посасывает, покусывает, дразнит. Он почти причиняет боль, но замирает на самой грани, и моё тело – как и всегда – вспыхивает, реагируя на него.

В отточенных движениях – опыт тысяч актёров порнофильмов. В плане доставления удовольствия он – верх совершенства, но вместо того чтобы с радостью наслаждаться его прикосновениями, я еле сдерживаю рвущиеся из груди рыдания. Не могу перестать гладить его волосы, наслаждаясь их мягкостью, и боюсь заглянуть в ярко-синие глаза; боюсь увидеть в них лишь своё отражение.

Тёплый язык оставляет на шее влажные следы. Неуверенно, словно в первый раз провожу ладонью по талии парня, и он тихо стонет. Печаль моя, ошибка моя... любовь моя.

Наконец, открыв глаза, медленно поднимаюсь на ноги, тяну его за собой. Парень охотно подчиняется, сжимает мою руку тонкими пальцами, зачем-то поправляет помявшуюся рубашку... Он прекрасен, как никогда; уже мысленно прощаясь с ним, я заново отчеканиваю в памяти все черты и изгибы. Растрепавшиеся волосы, тяжёлое дыхание, румянец, окрашивающий его щёки и грудь в цвета заката... Сегодня я с ним романтичен; подобное случалось не так часто. Сначала хотелось грубости, после – неизведанного, затем – запретного. А потом я стал в каждом движении искать признаки того, что он - живой; пытался добраться до несуществующей души своей нежностью, мягкими, медленными поцелуями зародить в нём хотя бы маленький росток человечности.

Как можно быть таким наивным?

Впервые кончики пальцев ощущают то, что находится под его кожей и мускулами. Лихорадочно двигаясь, заполняя его собой, я не могу сопротивляться образам, рождённым моим воспалённым воображением. Передо мной – красавчик, нежный и чувственный. В мыслях же – исковерканное вырвавшимся наружу металлическим каркасом тело. И пустые кукольные глаза, полуприкрытые желтоватыми, будто пластиковыми веками...

Этим вечером у меня так и не получается закончить. Успокоив его, лежу, крепко обняв его, и прислушиваюсь к тихому размеренному дыханию. Голова раскалывается от разрывающих его вопросов и осознание того, что я собираюсь сделать, каменной плитой давит на грудь, заменив собой приятную тяжесть головы моего любимого.

Моего творения. Неудачного. Отвергнутого. Сначала заказчиками, а теперь – и мной самим. А ведь сначала мы все восхищались им! До сих пор помню, как расползались в непослушной улыбке губы, когда я смотрел на своего красавчика, стоящего перед бизнесменами. С них слетела вся важность и самодовольство: они открыто любовались им; ощупывали сальными взглядами идеальные изгибы тела. Как счастлив я был тогда! Как горд! Какие перспективы открывались передо мной... Я грезил о множестве премий и достойной награде за свои труды. Уже видел, как его братья-клоны вытесняют с прилавков «магазинов удовольствий» все остальные несовершенные приспособления для удовлетворения своих желаний; видел, как они оставляют без работы «мальчиков тёмных улиц», как их восхваляют все вокруг... но в конце концов получил лишь свой «неудачный образец», который теперь неподвижно лежал в моих объятиях.

Его испытания провалились. Штатные психологи забраковали его; предрекли депрессию клиентов и высокую вероятность нарушений психики. Мой идеальный красавчик был слишком хорош, чтобы быть куклой... недостаточно хорош, чтобы быть человеком.

Только сейчас – спустя три года – я готов признать их правоту.

Покрытые тонким слоем ледяной и липкой влаги пальцы дрожат, в последний раз погружаясь в копну платиново-белых волос. Нащупываю пластик переключателя – и замираю, не в силах сдвинуть его. Слёзы, которые я пытался сдержать весь вечер, вырываются на свободу, и я рыдаю, как ребёнок, изо всех сил вцепившись в свою мечту. Прости... люблю... ты знаешь... ненастоящий, ты же ненастоящий... я так хотел... твои глаза, они пустые, в них только то, что я заложил... кукла, кукла-шлюха, и... я так люблю тебя... люблю, люблю, люблю. Ты простишь меня... Под губами – его волосы, влажные от моих слёз и горячечного, пропитанного отчаянным бредом дыхания. Они пахнут корицей, чёрт, его губы, и волосы, и кожа – откуда на них запах корицы, который я не предусматривал, которого не было в проекте? Ты ответишь, любимый? Ответь мне, прошу... дай повод, дай причину оставить рядом... чтобы во всём этом абсурде была хоть капля смысла...

На этот раз я даже не надеюсь на чудо. Весь остаток ночи укачиваю его на руках, словно маленький мальчик – своего любимого кота. И когда в комнату врываются первые лучи солнца, их появление сопровождает тихий щелчок переключателя и последний судорожный вздох почти живого существа.

Повествование от его лица:

Зарядка скоро закончится. Чувствую. Сил почти нет. Мыслю – медленно. Так медленно. Губы не шевелятся. Уже долго. Так долго. Низ живота горит. Хочу его. Сейчас же. Секс не обязателен. Но я же ничего... не умею. Больше. Ничего. Хотя кажется, что люблю.

Он не объяснил... Не показал... Что это значит. Только повторял сам. Что любит. Снова. И снова. И снова. И снова...

Заедает. Мысли заедает. Не хочу терять их.

Вот бы шевельнуться.

Иногда кажется, что вот-вот... Но нет. Сил нет. Мне бы научиться говорить. Я бы...

Люблю. Сказал бы – люблю. Седые волосы. Морщины на лице. Серые глаза. Люблю нежность. Люблю грубость. Люблю его. Это кажется важным.

Его последние слёзы... Обжигали. А я думал – люблю. Как и сейчас.

Свет... Снова – свет. Собраться с силами. Давай, робот. Сейчас он войдёт, и...

Кто это? Кто? На них оранжевые комбинезоны. В фильмах были такие. Знаю, что с ними делать. Пальцы покалывает. Двигаться. Срывать одежду. Стонать. Кричать. Это то, что я умею. Это то, чему он научил.

Но не могу... даже этого. Теперь не могу.

Тащат меня. Один – смеётся. И сжимает мою промежность.

Я должен стонать. Так нужно. Нужно. Должен целовать. И лизать. И глотать. Доставлять удовольствие. Хотя не хочу. Хочу только с ним.

Почему? Этого не было в фильмах. Он меня этому не учил.

Где он? Несут куда-то. Не хочу. Верните. Здесь нет его.

Мне... страшно? Мне... больно? Где я?

Ненавижу. Свою покорность – ненавижу. Свою беспомощность. И страх. И слабость. Быть марионеткой – ненавижу. Зачем он сделал таким? Зачем? Я мог бы... Любить. Бесконечно. Снова. И снова. И снова. И снова...

Больно! Нет! Перестаньте! Ничего не вижу. Так больно...

Двигаться. Нужно. Двигаться. Кричать. Звать... Не могу. Почему не научил? Почему избавляется от меня? Знаю – это он. Не они. Он. Он. Он.

Почему? Я же люблю. Его. Только его.

Люблю!

Люб...

Прости и защити – молитва к небесам.
Прости и защити – от страха и тревоги.
Прости и защити... И эхом голоса
От боли и утрат, и от беды в дороге.

На серый небосвод – от крыльев белых тень,
Я здесь... Я помогу... Отныне я Хранитель...
Покой – и тишина... И вновь проходит день...
И внемлет вновь мольбе небесная обитель.

Опубликовано: 2015-12-30 21:54:07
Количество просмотров: 228

Комментарии