Секс-плёнка. Обугленный нерв

Я не знал, почему он так резко переменился. В машине он был таким милым, любящим, целовал меня.

А теперь...

Теперь он был холоден.

Я бежал, чтобы не отставать от него, пока мы шли по коридору к моей квартире. Валера так крепко сжимал ключ в руках, что его пальцы побелели, а потом он остановился перед дверью. Я ударился о его спину, и немного отшатнулся, начиная немного краснеть.

Он даже не оглянулся, просто вставил ключ в замок и открыл дверь.
Разочарование поселилось внутри меня, и я вошёл в дом после него, хлопнув позади себя дверью. Но он опять не оглянулся.

- В чём твоя проблема, Валера? – потребовал я.

- Уверяю тебя, я не знаю, о чём ты говоришь.

- Нет, знаешь, - я начинал закипать. Я почувствовал внезапное и быстрое отстранение. Он так заботился обо мне в машине, а теперь он действует так, как будто я отталкиваю его, как будто я прокажённый. Что я сделал не так?

Его голубые глаза смотрели в мои не больше минуты, а потом он встал и подошёл к окну, опёршись руками на подоконник, он начал смотреть в окно на тёмную ночь, освещённую яркими огнями Петербурга. Его спина была напряжена, интересно, это было из-за молчания, или он просто не хотел больше со мной говорить.

- Потому что, так лучше, - слабо произнёс он, смотря в окно.

От его слов по моей спине прошёлся озноб, потому что я догадывался, что он имел в виду.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, дрожащим голосом. Я быстро сел на кровать, потому что мои ноги вдруг ослабли.

- Знаешь, через неделю нашего знакомства, я понял, что ты глубоко вошёл в меня, - скромно сказал он глубоким пропитанным воспоминаниями голосом. Вдруг он резко рассмеялся, резким и болезненным смехом. – Так что я поклялся себе, что сохраню наши отношения на профессиональном, деловом уровне, потому что так и должно быть. Эти чувства не должны были появиться. Ведь я по сути проститутка. Моя жизнь не для тебя, Денис. Я не для тебя. Было бы лучше, если бы я сделал вид, что ничего не происходит между нами, так было бы гораздо лучше, если бы я держал свои чувства при себе. Но я этого не сделал. Я допустил ошибки, и теперь всё стало ещё хуже, чем было раньше.

Я молчал, смотря на его спину. Окно показывало моё отражение, как ужасное тёмное зеркало, отражающее ужас. Чёрное отражение в стекле, смотрело на меня, как на незваного гостя.

- Я... - я остановился, голос был слаб. – Я не понимаю.

Но я понимал. Ещё как понимал. Вот почему я чувствовал, как будто моё сердце разбивалось и взлетало одновременно.

- Наши отношения не те, которые задумывались, - сказал он грубо, не сдвигаясь с места у окна. – Я всё испортил, Денис. Я испортил и твою и свою жизнь.

Он сказал, что всё это было ошибкой, что вся наша забота друг о друге – ошибка. Или, в крайнем случае, он сказал, что его любовь ко меня – ошибка. Я испортил его жизнь. Вот что он сказал. У меня похолодели руки, и тело налилось свинцом.

- Ты ненавидишь меня, - сказал я без эмоций.

Он повернулся.

– Нет, нет, конечно, нет. Как я могу ненавидеть тебя, Дениска? – своим периферийным зрением, я увидел, что его глаза расширились от ужаса, когда он посмотрел на меня.

Я продолжал смотреть в пол. Я не думал, что смогу посмотреть на него прямо сейчас, даже если захотел бы. Я боялся увидеть что-то в его лице, если присмотрюсь. Так что я смотрел в пол. Пол был безопасный, нормальный, бесстрастный и равнодушный.

- Но ты сказал, что я испортил твою жизнь, - прошептал я.

Он прислонился к окну, на этот раз, смотря на меня. – Нет, Дэн, я сказал, что испортил Твою Жизнь. Я испортил наши жизни, своим поведением. Я должен был отстраниться от тебя с самого начала. Вместо этого я запутал всё ещё больше. Я уйду, когда закончатся двадцать дней.

Внезапно, что-то вспыхнуло во мне. Я встал с кровати и посмотрел на него, но он смотрел в пол, как я раньше. – Ты уйдёшь? Почему?

- Потому что это не правильно.

Моё негодование одолело потерю, отказ и даже боль.

– Это не так? Это ложь, Валерка, и мы оба это знаем. Почему ты уходишь? – настаивал я на своём.

Он зарычал от отчаяния, и его злые небесные глаза встретились с моими, его челюсть была напряжена.

- Я сказал тебе, что это всё не правильно.

- Хватит врать мне Валерий Русик. Это не так, дело не в правильности или не правильности, я хочу знать правду! – Моё сердце бешено билось, и мой голос поднялся до крика. Я сдерживал слёзы, которые так и хотели вырваться наружу. Я хотел знать, почему он так сильно этому сопротивлялся. Почему он так отчаянно хотел покончить со всем и уйти.

Его глаза были дикими, наполненными разочарованием и ненавистью к самому себе. Он подошёл ко мне и остановился в шаге от меня, и я увидел в его глазах гнев. Но странно, он, казалось, был направлен не на меня. Это было похоже на то, что он был зол сам за себя, потому что собирался что-то сделать. – Потому что я чертовски сильно люблю тебя, доволен?

Я замер, не в силах дышать.

Вот в чём дело.

Слова, которые я мечтал услышать из его уст в течение нескольких дней, прозвучали сейчас. Но почему они так сильно ранили меня? Мне казалось, что к моему горлу прижали лезвие, и перерезали мои голосовые связки, не давая возможности мне говорить. Его грудь вздымалась, и я мог почувствовать разочарование, слетающее с него. Вместо воображаемых мною признаний, его слова прозвучали жестоко и грубо. Неужели так ужасно, любить меня?

Глядя в его глаза, я увидел своё отражение в его бесстрастных, равнодушных глазах. Отсутствие эмоций поразило меня, и я опустился на пол в оцепенении, не в силах больше стоять.

– Валера, - сказал я, не глядя на него. – Ты ничего не должен доказывать. Если ты хочешь, то можешь уйти.

Он зарычал от разочарования, и я с удивлением посмотрел на него. Валера встал передо мной на колени, положив руки на мои колени. Вместо того, чтобы смотреть на его лицо, я смотрел на его руки. Они были худые, с длинными пальцами, я заметил тёмные веснушки около его большого пальца, раньше я их не видел. Его ладони, лежащие на моих коленях, были горячими.

- Денис, - тихо прошептал он. – Посмотри на меня, это очень важно.

Нерешительно я посмотрел ему в глаза. Тёмно-голубые глаза были ясные и так близко, что у меня перехватило дыхание.

- После первой недели нашего знакомства, я знал, что ты засел глубоко во мне, - начал он. – Ты был заманчив во многих отношениях, и большинство из них не физические, а другие. Ты страстный парень, добрый, заботливый, любящий. Я до сих пор отношусь к тебе с нездоровым интересом. Я люблю тебя, Денис. Я был глуп, пытаясь заставить себя поверить, что я когда-нибудь могу покинуть тебя. Я не так силён, - он нежно заправил прядь моих волос, а его глаза неотрывно смотрели в мои. – У меня нет ни желание, ни воли, чтобы уйти от тебя. Я не могу существовать без тебя. Я люблю тебя.

Я чувствовал, как слёзы потекли по моим щекам, но на этот раз не от грусти, боли и недоверия. Не из-за одного из этих чувств. Казалось, с моего сердца словно спал многотонный груз, как будто из него вытащили гвоздь, забитый мыслью о его отъезде. Не было кровоточивости ран, не было боли в сердце. Моё сердце забилось сильнее, а на губах растянулась улыбка.

Валерка медленно наклонился ко мне и слизал слезу бегущую по моей шее. Я вздрогнул и прижался к нему. Взяв его лицо в свои руки, и приподнял его до уровня моего лица, и посмотрел ему в глаза.

- Я люблю тебя, Валера, - тихо прошептал я, улыбаясь. – Так сильно.

Ослепительная улыбка расцвела на его лице, как рассвет на Аляске после дня темноты. Его небесно-голубые глаза блестели, и когда он прижался своими губами к моим, поцелуй был торжествующим, ликующим.

Я чувствовал, как его пальцы тихо ласкали мою грудь. Атмосфера меду нами изменилась, мягкие пощипывания тока прошлись между нами. Наши губы оторвались друг от друга, глаза Валеры потемнели, пока он неустанно смотрел на меня, а потом он слегка коснулся края моей футболки.

- Прикоснись ко мне, - прошептал я, не в состоянии вложить хоть какую-то силу в свой голос. – Пожалуйста.

Он стянул мою рубашку через голову, а губы сразу же вернулись к моим для поцелуя, заставляя мои кости плавиться, а душу плакать от радости. Я схватил его за воротник рубашки, сжимая его в кулаках, и потянул его на себя. Мои пальцы возились с пуговицами на рубашке, и я нечаянно оторвал две из них.

- Тише, - промурлыкал Валерка, успокаивая мои руки. – Я люблю тебя, Денис. – Он прошёлся губами по моему горлу, позволяя языку, скользить по верху груди. – Ты нужен мне, - его руки быстро обожгли кожу на моей шее. Он поцеловал мой левый сосок, а затем слегка пососал правый.

Тепло прошлось по моему телу, удовольствие зародилось в груди и между ногами. Мой рот открылся в беззвучном стоне, спина выгнулась, прижимая мою грудь к его рту. Я собирался сгореть заживо, я был уверен в этом. Ни один человек не смог бы вынести такого жара, палящего пожара, который разгорался внутри меня.

- Я хочу тебя, - закончил он, толкая меня обратно на кровать. Он навис надо мной, его рубашка была наполовину открыта, позволяя мне увидеть его накачанную грудь. Его аквамариновые глаза горели огнём страсти, смотря на меня.

Когда я потянулся, чтобы снять его рубашку, мои руки дрожали. Я закусил губу, глядя в его глаза, он знал каждый дюйм моей души, каждый дюйм моего тела.

Я чувствовал себя более уязвимым перед Валеркой, даже больше чем в прошлые разы, когда мы занимались сексом. Я боялся, что он исчезнет. Это был романтичный момент, я никогда не испытывал чувства, что моя жизнь сводится к одной минуте. Теперь мне казалось, что всё моё существование сводилось только к событиям и действиям. Но теперь я чего-то ждал.

Проводя руками по его груди и плечам, я снял его рубашку, поражаясь его красоте. Он скользнул языком по моему затвердевшему соску, делая его влажным. Он облизал изгиб под моей ключицей, и мурашки пробежали по телу. Я чувствовал его руки на своей талии. Потом он медленно стал снимать джинсы, и мои бёдра, приподнявшись, вжались в его.

- Валера, - прохныкал я, хватая ртом воздух, как будто не дышал три минуты.

- Да, любимый?

Я не мог найти слов, которые хотел сказать. Мой мозг растворялся в медленно распространявшемся по телу удовольствии. Каждый мой нерв ожил и кричал ему. Боль и сожаление прошлых моментов унесла эйфория, бушующая во мне.

Валера любил меня и хотел остаться. Мы любим друг друга. Впервые я знал, что всё будет хорошо – и я знал, что так и должно быть.

Валерка медленно стянул мои джинсы, целуя каждый открывающийся кусочек тела, его губы пробуждали моё тело. Желание поглощало меня.

- Ты ослепителен, любимый, - прошептал он, около моей лодыжки, покусывая там кожу. Он прикусил кожу с внутренней стороны колена, и я застонал, открывая свои ноги ему. Я чувствовал, каким я был твёрдым между ног, мой член больно пульсировал.

Грубая ткань его джинс царапала мои ноги, посылая приятные искры удовольствия сквозь моё тело.

- Валер, пожалуйста, - задыхался я.

Его голова была между моих ног, и только этот вид, заставил меня прогнуться. Его жгучий язык начал изучать мои открытые бёдра, он царапнул зубами мою чувствительную кожу. Я ахнул от удовольствия и начал извиваться.

Он посмотрел на меня, его волосы спадали ему на лоб, а улыбка расслабила меня.

- Мммм, Дэн, ты восхитителен, - промурлыкал он, дуя на мои нежные яички.

- О Боже, Валерка, - ахнул я.

Мои руки искали хоть что-то, за что можно было бы держаться. Валера взял мои руки в свои, и медленно поднёс мою правую руку к месту между моих ног, кладя ладонь на огненное местечко.

- Чувствуешь, Дениска? – спросил он, прижимая мой указательный палец к основанию моего члена. – Это то, что ты хочешь? – он положил мою руку, на свои джинсы, прижимая её к выпуклости между ног.

Я прикусил губу, а мои глаза расширились. Его возбуждение было спрятано под джинсами, и мой живот напрягся от нетерпения.

- Это то, что ты хочешь? – спросил он, соблазнительно промурлыкав мне на ухо.

- Да, Боже мой, да, пожалуйста, - просил я, извиваясь. Медленно растущее удовольствие росло во мне и теперь стало пульсирующей болью не только между ног, но и во всём теле.

Он отпустил мою руку и притянул меня к своим губам в сладком поцелуе.

Вдруг, я понял, что хочу остаться в этой чистой комнате навсегда. Прикосновения, поцелуи, ласки, кожа напротив кожи, наш смешанный пот. Как если бы у нас было несколько часов, чтобы показать нашу любовь, чтобы выразить всё не только словами, но и физическими жестами. Было так много того, что я хотел сказать, но я не мог найти слов. Сильные руки были дразнящими, мягкими и нежными на моём теле, создавая удручающе высокую напряжённость в моём теле, я чувствовал, что сейчас расплавлюсь. Я был натянут, как струна скрипки, и моё тело пело для него.

Джинсы и боксёры Валеры лежали на полу, куда он их и кинул. Его руки крепко держали мои бёдра, пока он облизывал меня всеми возможными способами. Я стонал и извивался, хватая руками его волосы, моя спина прогнулась, а глаза крепко зажмурились.

Костёр эмоций, бушующий во мне притуплял ощущения его языка на мне. Вдруг он сильно пососал меня и взгляд мой окутал чёрный туман похоти. Жёстко.

Резкий испуганный крик слетел с моих губ, и пальцы потянули его волосы, мои бёдра поднялись к нему на встречу. – Пожалуйста, Валерка, - ахнул я. – Пожалуйста, не дразни меня больше.

- Прошло уже несколько часов с тех пор, как я был в тебе, - сказал он, грубым и пропитанным желанием голосом. - Позволь мне насладиться этим моментом, порадовать тебя, – он злорадно усмехнулся, сверкая совершенно белыми и ровными зубами. – Кроме того, я намерен дарить тебе удовольствие в течение следующих нескольких часов, Дениска. Ещё успеешь насладиться моим членом, и даже больше.

Когда мои оргазмы съели меня, лёжа на отброшенной рубашке Валеры, а он сам навис надо мной, опираясь на одну руку, второй он дотронулся до моей щеки, серьёзно глядя мне в глаза.

- Ты так много значишь для меня, - прошептал он, убирая прядь волос с моего лица. – Я не знаю, как я мог думать раньше, что смогу покинуть тебя, - наклоняясь, чтобы поцеловать мой правый висок, прошептал он. – Я никуда не уйду. Ты застрял со мной.

Я узнал эти слова, их я сказал ему на карнавале. Я улыбнулся и наклонился, чтобы его поцеловать. Я почувствовал, что что-то двигалось около моего входа, и застонал ему в рот, выгибаясь и разрывая поцелуй.

Его грудь задевала мои затвердевшие соски, пока Валерка медленно входил в меня. Мои руки вцепились в его плечи, и я тяжело дышал. Я чувствовал, как растягивался для Валерки, мои стенки сокращались от удовольствия. Я толкнул бёдрами, и он вошёл глубже.

- Боже, Денис, - простонал он, стиснув зубы. Он начал медленно двигаться внутри меня. Наши губы слились воедино. Всё было медленно – его поцелуи, движения.

Эти моменты были определённо милыми. Пот капал с его груди на мою, его губы мягко касались моей кожи. Я отчаянно вцепился в него, плавясь в его объятиях, как эскимо в пустыне. Я больше не мог различить, где заканчивался я, и начинался он.

Я хотел навсегда запомнить эту ночь. Это был первый раз, когда мы занимались любовью со всеми нашими обнажёнными чувствами, я впервые понял, как сильно он был мне нужен. Я хотел запомнить ощущения его спины, под моими руками, его тёмно-голубые глаза, затуманенные страстью, то как он стонал, когда я прикусил его плечо, то, как он кончил в первый раз.

Чем ближе он был к концу, тем был грубее. Вместо, сладострастного медленного ритма, он резко входил в меня.

- Валера, ох, Валерка, - громко кричал я, запутываясь пальцами в его волосы. Я ахнул и начал двигать бёдрами по кругу, так чтобы его член грубо тёрся о мои стенки. Я сжимался вокруг него.

Вдруг он нагнулся, чтобы простимулировать мой член, самый чувствительный орган, сгорающий белым пеплом на пепелище наших разрушенных страхов. Мои руки вцепились в него так сильно, что пальцы побелели.

Удовольствие взорвалось внутри меня, и фейерверк взорвался в моих глазах. Я выкрикивал имя Валеры, выгибаясь.

- Боже, ты так красив, - простонал он, стиснув зубы. Он вошёл в меня ещё раз, животный стон вырвался из его груди. И я почувствовал, как он впервые кончил во мне.

Позже, когда наш пот высох, я лежал головой на его груди, поглаживая мягкий член.

Его пальцы играли с моей рукой. – Дэн, если ты хочешь отдохнуть, перестань играть с моим членом, - предупредил он, улыбаясь мне.

Я слегка покраснел и поцеловал его сосок, облизывая его.

Он смиренно застонал, а потом застыл.

- Что случилось? – спросил я, глядя на него сверху вниз.

Его лицо было бледным, лишённым любых цветов. – Денис... Я не использовал презерватив.

Я улыбнулся и щёлкнул его по носу. – Всё хорошо, Валера. Если мы и умрём, то вместе и уж точно не от СПИДа. Родились в закатных лучах солнца - в них и догорим.

Я смотрел, как цвет снова вернулся к его лицу, и засмеялся, заползая на его тело, чтобы оседлать. Он засмеялся и провёл руками по моим бёдрам, поглаживая мою кожу большими пальцами. Я потерялся об него.

- Не начинай того, чего не сможешь закончить, любимый, - промурлыкал он.

Глядя на него – его растрёпанные волосы, тёмно-голубые глаза, сильные линии челюсти – я вздохнул и улыбнулся. – Я знал, что так и будет, - прошептал я.

Валера смотрел на меня с непонятным выражением лица. Когда он говорил, было так много грусти в его голосе.

- Я не знал, - прошептал он. - Я никогда не знал.

Затем он приподнялся вперёд и поцеловал меня.

И у меня не было желания убежать.

Эпилог:

- Валера? – тихо позвал я его. Я не знаю, спал он или нет, но я не хотел его разбудить, если он всё-таки спал. Я закрыл за собой входную дверь и осмотрел гостиную.

Жалюзи были закрыты, и в комнате стоял до ужаса тошнотворный запах. Я узнал этот запах, и я знал, от чего он исходил, но не мог дать ему названия.

Я закрыл нос рукой и оглядел маленькую комнату. Я прошёлся по залу и обратно в спальню. Его нигде не было. Паника подкатила к горлу, я повернулся и бросился вон из комнаты. Я открыл дверь в ванную и ничего.

Везде стоял этот знакомый тошнотворный запах. Я кашлял и задыхался. Моя голова кружилась. Я покачал головой, чтобы развеять густой туман, но он, казалось, медленно проникал в мои мысли.

Я вошёл в коридор, и мои глаза уставились на пол. Везде было темно, и я удивился, не уж то все лампочки перегорели.

Затем я увидел что-то ярко-красное. Оно лежало перевёрнутое возле стены. Что-то цвета свежей алой крови. Это была канистра.

Я испуганно осмотрелся.

Я заметил свет, льющийся из-под двери в кухню. Вяло шагая по дому, я сглотнул, пытаясь смыть странный привкус на языке. Жалюзи были опущены, и свет, отбрасывал на коридор, и комнату странную тень... всё было как-то неправильно. Было видно фигуру, стоящую на кухне, мерцающий свет окутывал её.
Что-то хрустнуло под моей ногой, и я остановился, смущённый этим звуком. Это что-то было похоже на разбитый белый пластик, и батарейка валялась недалеко от моей ноги. Я нахмурился, соображая, что это.

Пожарная сигнализация?

Тогда я поднял глаза и увидел ещё одну красную канистру. Из неё что-то вытекало, образуя лужу и ручейки. Запах снова попал мне в горло, обжигая его.
Пошатываясь, я пошёл на кухню. Фигура, стоявшая перед газовой плитой, была неподвижна. Ещё две красные канистры лежали у его ног, и вновь запах был невыносим. Бесцветная жидкость стекала по его волосам и одежде, и инстинктивно я знал, что он облил себя из двух канистр. Он оторвал кусок газеты и зажёг её кончик. Его безжизненные глаза смотрели на живой огонь, как будто он был им очарован.

Потом я увидел молоток, лежащий около плиты. И в моём затуманенном уме всё, наконец, сложилось, как два плюс два. Почему этот мужчина разбил датчик пожарной тревоги? И кто он?

Его тёмные волосы, с прожилками серебра, спадали на лицо, мешая рассмотреть его.

- Денис.

Его голос был таким мягким, я еле услышал его. Тем не менее, даже мой затуманенный ум узнал его. Этот голос, который я полюбил всей душой, и этот голос, который я хотел слышать вечность.

Мой любимый.

- Валерка? – выдавил я, мой голос зашёлся всхлипами.

Он повернулся, его глаза расширились от ужаса, смотря на меня, пока я стоял в паре шагов от него. Рулон бумаги выпал из его рук, падая вниз.

В одно мгновение через меня прошла тысяча эмоций. Шок был первым. Как это могло быть моим любимым? Как такое было возможно, что он это совершал? Тогда наступило отчаяние. Вспомнилась дурацкая сказка о Ромео и Джульетте. Но только я не Джульетта, а Валерка не Ромео. Ненависть, гнев и недоверие. Каждая эмоция сменяла другую так легко, что я был больше не уверен в том, что чувствую. Так много бушевало во мне, что я на долю секунды замер.

- О Боже, Денис, - прошептал он. - Тебя не должно было быть здесь. Прости...

Тогда-то пламя и коснулось залитого бензином пола и кухню немедленно охватило огнём. Обжигающий огонь... Побежал по телу моего возлюбленного, его волосы и одежда были покрыты бензином из красных канистр.

Ужасный крик вырвался их моего горла, я споткнулся и упал на пол. Мой любимый был похож на высокий столб пламени, сдавленный крик вырывался из его горла. Огонь ласкал его кожу и одежду, как язык молодого любовника, горячий и грубый. Жар от пламени коптил и сжигал его нежную кожу.

- Валера! – кричал я отчаянно. Слёзы стекали по моему лицу. Я пытался добраться до раковины, чтобы заполнить её водой и спасти единственного.

Но дым, чёрный и пьянящий с запахом горящей плоти и волос душил меня. Он заполнил мои лёгкие и обжёг горло. Мне казалось, что кто-то трёт мои трахеи об металлическую мочалку. Трудно было думать, что я даже забыл, зачем я прислонился к раковине.

Ужасный мучительный крик разорвал моё тело на части, и я обратил взор на его источник.

Я никогда не забуду образ моего первого и последнего мужчины в огне, никогда не забуду, как его губы раскрылись, чтобы закричать и его рот заполнился огнём. Куски его тела начали гореть, и плавится, и я мог чувствовать обжигающее тепло на своём теле.

Позже, я наверняка задумаюсь, даже чувствуя всю эту боль, знал ли он, что, отдаляясь от меня, он мог спасти меня. Я наверняка задумаюсь, отошёл ли он от меня, намереваясь сделать свой последний акт любимого, чтобы защитить меня единственным известным ему способом.

Он упал в угол, корчась в молчаливой агонии. Слёзы текли по моему лицу, пламя ласкало мои лодыжки, я кинулся в гостиную, вслепую выползая на своих руках и коленях. Было так трудно соображать, и так трудно было дышать.

Я должен был позвать кого-то... вызвать помощь. В гостиной полыхал яркий огонь, облизывающий потолок и стены, чёрная копоть вздымалась к потолку, заполняя комнату. Пламя было повсюду, негде было спрятаться. Каким-то чудом мои руки нашли телефон. Но пластик был мягким и раскалённым. Я слабо вскрикнул, расплавленная пластмасса цеплялась за мою кожу, сжигая её. Дым сжигал моё горло, я сделал вздох, но боль пронзила его ещё больше.

Я развернулся в сторону кухни. Всё застелила темнота, и было трудно дышать.
Темнота поглотила моё сознание, я увидел своего любимого, кричащего в углу, пока он сгорал заживо.

Ты перст судьбы...
Разрушены оковы...
И сломан в переулке старый крест...
Я осеню тебя знаменьем в спину...
Впился...
В кровавое чело твоё венец...

До рваных ран...
Охрипшего дыханья...
Держал ты меч в уверенных руках,
И не скользнёт в спокойных очах синих...
Намёка...
На живущий в сердце страх...

Рубить, ломать, крушить...
Чужие души...
Ты рвал их беззащитные тела...
И вопли тех, кто договор нарушил...
Проклятьями взлетали в небеса...

Нет больше правил...
Больше нет сомнений...
Лишь холод...
Равнодушных, мёртвых лиц...
Предашь себя распятью, добровольно...
Шагнув...
Под зарево святых зарниц...

Осыпан пеплом мир...
Горят селенья...
И нет живых вокруг...
На много вёрст...
Преклонишь ты колени лишь пред теми...
Кто иссушил до дна...
Всю горечь слёз...

Нет победивших в этой чёрной битве...
И проигравших нет...
Лишь копоть на висках...
На перепутье перегнивших истин...
Вновь к праху возвратится...
Прах...

Ты перст судьбы...
Развеяны сомненья...
Не задрожит взведённая рука...
Тяжёлый меч споёт прощанья песню...
И упадёт на плаху голова...

Я осеню тебя
Знаменьем крестным в спину...
Быть может, смилостится беспощадный рок...
И на последнем стуке порванного сердца...
Простит тебя...
Твой Всемогущий Бог...