Пепельный бархат

В одном из рядов синих пластиковых кресел зала ожидания у ворот 43А Международного аэропорта Лос-Анджелеса Грей отыскал глазами Исмаэля. С момента их последней встречи в Австралии прошло восемь недель. Восемь недель без Исми. Как обычно в конце года Грей зашивался на работе: нудные многочасовые совещания, проверки и куча писанины – годовые отчёты, аналитические справки, аттестации сотрудников. По вечерам он с ног валился от усталости, и всё равно это не спасало от мыслей о Исми. Они часто созванивались, но телефонные разговоры, даже телефонный секс, не удовлетворяя и сотой доли потребности в Исми, всего лишь притупляли на какое-то время саднящую тоску.

Завидев его, Исмаэль вскочил на ноги. Грей подошёл к нему и застыл, жадно, торопливо оглядывая. Прошла секунда, а может быть минута, прежде чем Грей притянул Исми к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в шею. Именно в этот момент он осознал в полной мере, насколько ему не хватало запаха Исми. Их «дружеские» приветственные объятия посреди аэропорта явно затянулись по меркам приличного поведения в общественном месте, но Грей ничего не мог с собой поделать.

В самолёте Грей пропустил Исмаэля к окну. Тот сразу же поднял ручку сидения между ними, чтобы было больше места, и пододвинулся к нему. Горячий, напряжённый. Грей едва справился с потоком нахлынувших ощущений. А Исмаэль – подстрекатель, ко всему прочему прижался голой щиколоткой к его ноге. Восемь недель Грей довольствовался одними лишь стонами, доносящимися из телефонной трубки, медленно сходя с ума от потребности прикоснуться к нему. В глазах помутилось от желания схватить материализовавшееся наваждение в охапку, утянуть в туалет и целовать до тех пор, пока Исмаэль не начнёт жалобно всхлипывать, в своей характерной манере безмолвно умоляя о большем. Но за такую выходку им могли запросто аннулировать билеты и списать с рейса. Сейчас ведь никто особо не церемонился с нарушителями спокойствия пассажиров, высаживали даже за банальный насморк, если кому-то покажется подозрительным то, как ты чихаешь. Он сжал руку Исми. Тот в ответ едва заметно улыбнулся, ямочки мелькнули на загорелых щеках.

– Я тоже по тебе соскучился.

А впереди ещё бесконечные пять часов перелёта. Вот засада! Грею захотелось взвыть от отчаяния. Наверное, зря они запланировали на сегодняшний вечер парасейлинг. Когда Грей и Исмаэль продумывали детали поездки, идея зарезервировать заранее несколько активных видов развлечений казалась им вполне разумной, учитывая насыщенный мероприятиями график конференции. Грей хотел показать Исми как можно больше, испробовать с ним все удовольствия, которые дарит отдых на таком замечательном курорте. Хоть Исмаэль и вырос в Австралии, но Гавайи – ведь нечто особенное, и никакая Австралия с ними не сравнится.

Вот только составляя планы, Грей не учёл одну маленькую деталь: когда Исмаэль сидел так близко, обдавая волнами тепла и дразнящего запаха, думать и мечтать можно было только о том, чтобы самолёт поскорее приземлился. Тогда они, наконец, доберутся до постели. Нет, после секса можно, конечно, и парасейлингом позаниматься.

Странно, раньше после секса с очередным понравившимся парнем Грей сразу же мысленно переключался на работу, без лишних сожалений расставался со своим партнёром, отправляясь в дежурную командировку к новым впечатлениям и знакомствам. А вот с Исмаэлем...

С Исми хотелось облазить самые красивые уголки острова, научиться играть в гольф, трахаться без перерыва сутками напролёт, иметь его во всех немыслимых позах, отдаваться ему, засыпать, прижимая его к себе, просыпаться с ним рядом и повторять всё снова. Стюардесса раздала пассажирам маленькие бутылки с водой. Исмаэль опять завозился, устраиваясь удобнее, явно стараясь прижаться к Грею как можно теснее, но так, чтобы их близость не привлекала излишнего внимания. Маловероятно, что их выкинут за борт на высоте тридцать тысяч футов над Тихим океаном, но всё же.

– Не забывай время от времени двигать ногами – сгибай, разгибай, мышцы напрягай, – прошептал Грей на ухо Исми.

– Тебе не стоит делиться со мной своими тайными фантазиями о сексе в самолёте, Серж. Я и без этого уже готов на стенку лезть.

Грей поперхнулся минералкой. Исмаэль сочувствующе улыбнулся, снова продемонстрировав свои сводящие с ума ямочки.

– Я серьёзно, во время длительных перелётов ноги отекают.

Внимательно посмотрев на него, Исмаэль вначале недоверчиво фыркнул, а затем расхохотался в голос:

– Ноги?

– Заткнись. Засыпай уже.

Исмаэль легонько провёл костяшками согнутых пальцев по бедру Грея.

– А вот мы сейчас опытным путём установим, что отекает во время длительных перелётов.

– Веди себя хорошо, нахалёныш. – Зараза. И почему он не догадался подрочить сегодня утром в душе? Так, если самолёт прилетит без опоздания и машина в аэропорту подберёт их вовремя, то у них останется... около двух часов до этого грёбаного парасейлинга.

Склонившись к самому уху Исми, Грей тихо пригрозил:

– Берегись, малыш. Я ведь накажу тебя. Выебу беспощадно так, что неделю ходить нормально не сможешь.

Их последняя ночь в Огасто стала для Грея неиссякаемым источником «вдохновляющих» воспоминаний, помогавших скоротать одинокие вечера. Для Исми тоже, судя по тому, как резко тот кинулся стягивать свои шорты вниз. Переведя сбившееся дыхание, он покосился на Грея, хмыкнул и развязно присосался к горлышку своей бутылки с водой.

Господи! Где взять сил и терпения пережить этот перелёт?!

После первого дня презентаций от переизбытка информации у Грея голова шла кругом. Мозг просто отключился. Он едва дополз до номера с твёрдым намерением завалиться спать, но стоило ему переступить порог, как Исмаэль обрушил на него целый шквал впечатлений об увиденном. И Грей поддался настойчивым уговорам отправиться на прогулку, невольно заразившись его кипучим энтузиазмом. Они прошлись босиком по пустынному пляжу и поужинали в прибрежном баре. Исмаэль клялся, что такой вкусный суп из моллюсков он ел впервые в жизни.

– Серж, посмотри, тут песок абсолютно чёрный. Словно раскрошенный оникс или агат! – Исмаэль упоминал об этом, наверное, уже в девятый раз с неизменным восторженным изумлением в голосе. Он наклонился, загрёб пригоршню песка и стал пристально разглядывать тёмную пыль, тускло мерцающую в свете звёзд.

– Мы наберём его в банку и привезём с собой домой.

Горсть песка тут же полетела в его грудь.

– Насмехаешься надо мной, Дитрих?

Насмехается? И в мыслях не было. На самом деле Грей искренне наслаждался непосредственной эмоциональной реакцией Исми на окружающую их красоту. Но он просто не мог устоять против искушения поддразнить Исми – ответить на вызов, игривыми огоньками зажёгшийся в его глазах.

– А если и так, что ты мне сделаешь? – На всякий случай Грей отпрыгнул на пару шагов назад.

Исмаэль рванул за ним, падая в броске и хватая за ноги. Они покатились по рыхлому шуршащему песку.

– Заставлю тебя есть его.

– Хм. Это будет... забавно.

Исмаэль навалился на него сверху, прижав его плечи к земле.

– Думаешь, есть песок забавно?

Грей рассмеялся, приподнял голову, впиваясь в приоткрытые тёплые губы. Как же ему нравилось дурачиться с Исми. Рядом с ним он чувствовал себя таким счастливым... Голова упала обратно на песок. Грей застыл, не в силах сделать даже вдох, осенённый внезапной догадкой. Он ведь любит Исмаэля. Всегда любил. Какого чёрта он так долго сомневался?

Исмаэль нахмурился, всматриваясь в его лицо.

– Серж?..

Даже это нелепое имечко, которым упорно продолжал называть его Исмаэль, Грея давно уже не раздражало, скорее заводило. Мягко надавив на затылок, он притянул к себе темноволосую голову, нежно целуя, слизывая песчинки, прилипшие к влажным губам. Исмаэль тихо выдохнул и сжал руками его бёдра, впиваясь пальцами в обнажившуюся под задравшейся рубашкой кожу на пояснице.

С тропинки, ведущей от гостиницы к пляжу, донеслись голоса, Исмаэль прервал поцелуй, отстранился, вглядываясь в темноту.

– Пойдём в номер?

– Пойдём, – Грей согласно кивнул.

Они целовались в пустом лифте, и Грей, зарывшись руками в спутанные пряди на макушке Исми, чувствовал, как песок, застрявший в его волосах, сыпется вниз.
Они целовались перед своей дверью, пока Грей, прижатый к ней спиной, пытался одной рукой, не глядя, провести карточкой по щели замка. Исмаэль жадно вылизывал его рот, жаркие волны лихорадочного возбуждения судорогами скручивали тело, так что ключ удалось вставить только с третьего раза. Ввалившись в комнату, они продолжали целоваться, срывая на ходу одежду друг с друга, роняя её на пол. Сердце грохотало. Пульс стучал в висках. Исмаэль ласкал его губы, то нежно покусывая их, то поочерёдно всасывая, сминая неистовым напором. Грей пил его дыхание, толкался языком в горячий рот – он хотел Исми до тёмных кругов перед глазами, и он... любил его. К обычному наслаждению острой приправой примешивались новые эмоции. Всё было таким знакомым и вместе с тем неизведанным, словно это их первый раз. Теснимый Исмаэль, Грей пятился, пока его ноги не упёрлись в кровать. Он рухнул на спину, увлекая за собой Исмаэля.

А уже в следующее мгновенье Грей, зажмурив глаза, давился частыми торопливыми вдохами. Переполненные воздухом лёгкие, казалось, вот-вот лопнут. Исмаэль, широко разведя ему ноги, не пропуская ни миллиметра, тщательно вылизывал внутреннюю поверхность его бедра от подколенной ямки до паха, не оставляя без внимания выступающие тазовые косточки. Та же участь постигла и второе его бедро, и только после этого Исмаэль скользнул губами по члену, поцеловал головку и, медленно, влажно мазнув всей поверхностью языка вниз до яиц, как-то ухитрился обвиться этим длинным мокрым языком вокруг них... и снова вверх по стволу до головки, обратно вниз. Грей заставил себя приоткрыть глаза, приподнять голову, сконцентрироваться на довольном улыбающемся лице Исми, заворожено наблюдая, как ямочки разглаживаются на его втягивающихся щеках, по мере того как он надевается ртом на его член.

Вгрызающаяся в душу назойливая потребность дотронуться до Исмаэля, заставить его забыться в ответной ласке пересилила отчаянное несогласие тела расставаться с восхитительным ртом, умело истязающим его плоть. Он подхватил Исми под руки, затаскивая наверх.

Они опять целовались, тёрлись тяжёлыми, напряжёнными стояками друг о друга, поскуливая, порыкивая от голодного нетерпения, и Грей ощущал, как его собственный солёный вкус на языке Исми, растворяется, тает, перетекает в их общий.

– Хочу тебе отсосать, – задыхаясь, пробормотал Исмаэль ему в губы.

– А я тебе.

Исмаэль на секунду замер, соображая, затем быстро развернулся, лёг на бок так, чтобы они могли принять позу «шестьдесят девять», и зарылся лицом в его пах. Бархатистая тяжесть Исмаэля заполнила его рот, а влажный тугой жар вновь окутал член. Грей, довольно заурчав от накатившего чувственного удовольствия, идеального в своей взаимодополняемости, подстроился под быстрый, жёсткий темп Исми. Он сосал увлечённо, пока не услышал недовольный разочарованный вздох. Исмаэль оттолкнул его, переворачивая на спину.

– Что?

– Мне не удаётся заглотнуть тебя в такой позе. – Исмаэль оседлал его, садясь на грудь спиной к его лицу. Он склонился над бёдрами Грея и с разгону насадился ртом на его член до самого корня.

Вспышка мучительно острого наслаждения пронзила позвоночник. Воздух из лёгких вышибло – шумный выдох обернулся сдавленным стоном – Грея скрутило, выгнуло, вжало лицом в ягодицы любовника. Губы Исмаэля начали ритмично скользить по стволу: вниз расслабленно и медленно, вверх – резко, упругим плотным кольцом. Прийти в себя после такого казалось просто нереальным, но Грей не собирался оставлять безответной дерзкую выходку Исми. Он просунул руку между их телами, обхватил ладонью член Исми, одновременно проникая кончиком языка в его анус.
Член Грея с влажным чпокающим звуком выскочил изо рта Исми.

– Не делай так. Я сразу кончу.

– Кончай. Я этого и добиваюсь.

Исмаэль ничего не ответил, только упрямо мотнул головой и принялся с остервенением вылизывать его яйца. Значит так? Что ж у Грея есть парочка идей в запасе. Он пошарил рукой по тумбочке, нашёл смазку и презерватив.

– Разворачивайся обратно. Быстро.

Исмаэль подчинился без лишних вопросов, но напоследок ещё раз засосал член Грея до основания. Усевшись на нём верхом, Исмаэль наклонился над его лицом. Длинная чёлка плотной завесой упала на глаза, Исмаэль отбросил волосы нетерпеливым жестом, выхватил тюбик из руки Грея и потянулся назад.

Исмаэль растягивал себя, а внутри у Грея всё скручивалось в тугой узел: затаив дыхание, он следил за тем, как меняется выражение лица любовника. Грею нестерпимо хотелось самому подготовить Исми, но из-за внезапно возникших проблем с координацией он вообще не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Исмаэль забрал презерватив из непослушных, негнущихся пальцев Грея и раскатал, не глядя, по его члену.

– Проверь, – процедил Грей сквозь сжатые зубы. Исмаэль оглянулся, оценивая результат.

– Всё сделано в лучшем виде, сэр. – Исмаэль, довольно скалясь, привстал, выгибаясь в пояснице и подаваясь назад.

– Не насаживайся слишком глубоко.

– У?

Грей приподнял голову, вытянул шею, дотягиваясь до Исми, вбирая кончик его члена в свой рот.

– О, Господи. – Кажется, до Исми дошло, что задумал Грей.

– Вставляй.

Руки Исмаэля ощутимо дрожали – ему с трудом удалось протиснуть головку в своё тело. Он нерешительно начал оседать вниз, вращая тазом, вбирая в себя напряжённый ствол. Едва его ягодицы коснулись паха Грея, он растерянно замер и дёрнулся вперёд в ожидающий открытый рот. Бёдра Исми, сжимающие бока Грея, судорожно подёргивались. Он двигался резко и размашисто, насаживаясь на член, с отчаянным стоном срываясь с него, чтобы проникнуть в рот, а Грей пытался представить, что чувствует сейчас Исми, разрываясь между двумя равноценными потребностями.

Проклятия сыпались с губ Исмаэля, большинство из них в адрес Грея. У того уже довольно ощутимо болел пресс от постоянного напряжения – приходилось всё время держать плечи и голову в приподнятом состоянии. Промелькнула не совсем уместная сейчас мысль, что стоит увеличить нагрузку для мышц живота во время утренних упражнений, но в этот момент Исмаэль запустил пальцы в его волосы и больно потянул. Посмотрев в его обезумевшие глаза, Грей понял, что партнёр окончательно слетел с катушек. Чувствуя, как натягивается кожа на набухающем члене, скользящем между его губ, Грей выстонал какое-то поощрение, слизывая солёные капли, обильно выступившие из щели на головке.

– Бля-я-ядь!

Грей никогда не слышал, чтобы голос Исми срывался до фальцета. Он качнул бёдрами вверх, проникая в Исми глубже, давая ему почувствовать себя как следует в его заднице, и сразу же подался вперёд, обволакивая влажным жаром своего рта его член. Исмаэль резко провёл рукой по стволу, прижимаясь головкой к губам Грея, и кончил, заливая горячей спермой его лицо, заполняя рот, горло.

Грей целовал головку, пока член Исми не стал мягким, пока прерывистые вздохи не затихли, сменяясь едва слышным размеренным дыханием.

Исмаэль рухнул с него, распластываясь на постели. Грей стянул презерватив, оседлал расслабленно-безвольное тело любовника, согнул его ногу, втиснулся членом в складку между бедром и животом, потёрся, толкнулся несколько раз вперёд-назад, имитируя фрикции. Он обхватил руками лицо Исмаэля, тот распахнул глаза, и Грей задохнулся, погрузившись в бездонную синеву этих глаз, бёдра сами собой задвигались быстрее, член, скользнув по влажной коже, вжался в узкую щель между твёрдыми мышцами. Исмаэль выгнулся навстречу ему, застонал... и Грея вырубило. В накатившей вязкой безмолвной темноте он ощущал только бесчисленные спазмы, разрывающие на части его член, отзывающиеся тупой болью внизу живота.

Очнувшись спустя какое-то время, он по-прежнему тяжело дышал, уткнувшись носом в шею Исми, прижавшись губами к солёной от пота коже. Совершенно обессиленный, выжатый досуха. Исмаэль выбрался из-под него, перекатив на бок, сходил в ванную за полотенцем, обтёр его.

– Спасибо. – Грей, наконец, мог издавать членораздельные звуки.

Исмаэль плюхнулся обратно на кровать, вытянулся рядом с ним и подпёр голову рукой.

– Как думаешь, кого мы завтра встретим во время дайвинга?

– Меня устроит кто угодно, кроме большой белой акулы.

– А я надеюсь увидеть мурену. Мурены прикольные.

– Сделай одолжение – не трогай её, если увидишь. Не хватало ещё, чтобы она тебе пальцы оттяпала. Ты мне нужен целым и невредимым, – Грей вытащил его руку из-под головы и поцеловал в центр ладони.

Сейчас. Более подходящего момента не придумаешь.

– Я люблю тебя.

Исмаэль отдёрнул руку.

– Такое ведь обычно говорят перед тем, как кончить?

В груди резко сжало. Он и не думал, что от недоверия может быть так больно. Но, наверное, он заслужил это. Слишком долго тянул с признанием. Он лёг на Исмаэля и бережно повернул его голову к себе.

– Исмаэль. Посмотри на меня.

Исмаэль встретился с ним взглядом. От беззащитной ранимости, плещущейся на дне синих глаз, вновь болью обожгло грудь.

– Я. Люблю. Тебя.

Исмаэль медленно выдохнул, и на губах его заиграла самодовольная ухмылка.

– Ну ты и тормоз. Давно бы так.

– Нахалёныш.

Ухмылка Исмаэля стала ещё шире, и Грей с тихим рыком набросился на улыбающиеся припухшие губы.

– Что у тебя запланировано на конец месяца? – Серж задал свой традиционный вопрос, и Исмаэль подхватился с места, чтобы заглянуть в календарь.

Прислушиваясь к шорохам, доносящимся из телефонной трубки, он пытался представить, чем сейчас занимается Серж в квартире, в которой Исмаэль ни разу не был. Может, в своей спальне разговаривает с ним, лёжа на кровати... или сидит на диване в гостиной... или стоит на кухне? Хм, судя по звукам, там явно что-то передвигают.

– Мои родители устраивают праздничный обед по случаю годовщины их свадьбы. Они будут рады тебя видеть. Приезжай ко мне на выходные, – предложил Исмаэль.

– Не получится, я должен быть на работе в пятницу – общее собрание, присутствие обязательно. Никак не отвертеться. Всем тренерам велено прилететь.

Велено прилететь. Получается, чтобы работать непосредственно на компанию, ни в Перте, ни даже в Северной Австралии жить не обязательно? Обида сдавила горло, но Исмаэль старательно задушил в зародыше всколыхнувшееся разочарование. Серж сказал, что любит его. С остальным они как-нибудь разберутся со временем.

– А в следующие за этими выходные ты не занят?

Занят? Чем, интересно? Исмаэль был свободен. Абсолютно, совершенно, целиком и полностью. Пока Серж в Мельбурне, а он в Перте, Исмаэль понятия не имел, что делать со всей этой свободой.

– Нет, не занят.

– Отлично. Билеты будут стоить намного дешевле. – В трубке раздались щелчки клавиш компьютера. – Сможешь забрать меня из аэропорта вечером в четверг в восемь двадцать?

– Конечно. – Исмаэль сделал пометку в календаре, висящем на стене в кухне. Как будто он нуждался в дополнительном напоминании. Даже номер рейса, однажды продиктованный Сержем, как правило, намертво впечатывался в память. – Эй, у тебя, кажется, день рождения в ноябре?

– Ага. В пятницу.

Родители, конечно, убьют его за то, что он не явится на обед, но мама как-нибудь это переживёт, а если переживёт мама, то переживёт и папа. Надо будет выехать в среду сразу после работы, тогда к полуночи он доберётся до Мельбурна.

– Я приеду...

– Не стоит. Я буду занят весь день. Тебе придётся скучать в одиночестве. Но от подарков я не отказываюсь. – В голосе Сержа появились вкрадчивые низкие нотки. – Вручишь мне свой в четверг вечером, когда я прилечу.

– А чего бы тебе хотелось?

– Думаю, ты сам поймёшь при встрече, – промурлыкал Серж тем же сексуальным тембром. Они рассмеялись, и Серж повесил трубку до того, как Исмаэль успел расспросить его, по какой такой причине всё-таки он не хочет, чтобы Исмаэль приехал к нему в Мельбурн на длинный праздничный уик-енд.

Серж прилетел на выходные первой недели декабря. В пятницу Исмаэль повёл его в тот самый польский ресторан, а в субботу вечером – в кино. По настоянию Сержа они посмотрели два фильма, прежде чем покинуть мультиплекс.

Они вышли на парковку, Исмаэль нажал кнопку на брелке, отключая сигнализацию своего грузовика.

– Ты так сильно любишь кино, или в Мельбурне нет хороших кинотеатров? – поинтересовался Исмаэль.

– Если честно, понятия не имею, есть ли кинотеатры в Мельбурне. Ненавижу смотреть фильмы один. Это... неправильно, что ли.

– Но во время просмотра всё равно нельзя разговаривать, – Исмаэль притянул Сержа к себе и тщательно облизал влагу моросящего дождя и соль от попкорна с его губ.

– Да знаю я. И всё равно мне кажется, что ходить в кино нужно с кем-то.

Исмаэль моргнул, стряхивая капельки дождя, повисшие на ресницах. Его взгляд задержался на анимированной рождественской иллюминации, украшавшей крышу расположенного напротив паркинга магазина.

– Что тебе подарить на Рождество?

Серж боднул его в плечо.

– Себя. Хочу тебя, привязанного к моей кровати, на двадцать четыре часа.

Было бы неплохо для начала узнать, как выглядит твоя кровать. Исмаэль почему-то опять представил зелёные простыни и прочные кованые спинки.

– Думаю, это можно устроить. Во всяком случае, я буду стараться.

Они забрались в кабину грузовика, Исмаэль завёл двигатель.

– Так какие у тебя планы-то на Рождество? – Серж принялся протирать стёкла своих очков краешком рубашки.

– А нельзя сделать так, чтобы мои планы стали нашими?

– О'кей, – Серж успокаивающе погладил бедро Исми, – какие у нас планы?

Исмаэль щёлкнул дворниками.

– Моя семья собирается у Валерки в Сиднее.

Серж убрал руку с ноги Исми.

– Приезжай. Отпразднуем вместе Рождество, – Исмаэль очень старался, чтобы в его голосе не было просящих жалобных интонаций. Но у него однозначно не получилось.

Серж молчал.

– Ты обещал своим родителям? – предположил Исмаэль.

– Дело не в этом.

– Мы можем переночевать в отеле. Я просто хочу побыть с семьёй в рождественское утро.

– А давай, ты приедешь ко мне после того, как встретишься со своими? – Серж ещё немного потёр стёкла и надел очки. – Из Сиднея до Мельбурна добираться на два часа меньше.

Исмаэль развернулся к нему и заглянул в глаза.

– Это из-за Валерки?

– Нет. Просто праздник в кругу семьи... не для меня.

– Я чего-то о тебе не знаю? Детская психологическая травма? – Исмаэль, несмотря на зарождающееся смятение, старался придерживаться непринуждённого шутливого тона.

– Нет. Я люблю Рождество и украшения, и подарки, и мне определённо нравится идея провести с тобой выходные.

– Тогда я не понимаю, почему ты не хочешь пару дней провести со мной и моей семьёй. Что в этом такого? – Он опять скатился до унизительного упрашивания, вот только смысла переживать не было, Сержу всё равно наплевать.

– Я не смогу. Я просто уверен, что не впишусь в атмосферу семейного торжества. К тому же дети... нет, ты не подумай, я знаю, твои племянники – замечательные ребята, но дети действуют мне на нервы.

Похоже, Сержа уговорить не удастся. Как же объяснить ему, что именно праздники, проведённые в кругу семьи, а не трах во время очередной встречи, станут подтверждением реальности их отношений? Если Серж приедет к Валере, это станет своеобразным заявлением, что теперь они вместе, что у них есть будущее, совместное будущее.

– Я прошу тебя, подумай ещё. Мне не нужны другие подарки на Рождество. Это всё, чего я хочу.

Серж поднял руку и осторожно погладил его щёку.

– Исмаэль. Малыш.

Впервые Серж назвал его «малышом» за пределами постели, не дразнясь и не пытаясь соблазнить. Исмаэль бы порадоваться, но в сложившейся ситуации внезапно проснувшаяся в партнёре сентиментальная нежность его совсем не утешила.

Серж провёл подушечкой большого пальца по губам Исмаэля.

– Я люблю тебя. Но, нет. Приезжай ко мне на следующий день. Оставайся столько, сколько хочешь.

А может, Серж прекрасно понимает, что будет означать проведённое с родными Исми Рождество, и поэтому говорит «нет»? Он поверил Сержу, когда тот признался ему в любви, он ни капли не сомневается в том, что Серж ему не изменяет, но этого мало, чтобы быть вместе. Что если Серж не хочет этого «вместе»... зелёных простыней... общей квартиры? Вопрос в том, сможет ли Исмаэль довольствоваться только частью того, о чём всегда мечтал?

Исмаэль обернулся, забросив руку на спинку сидения Сержа, сдал назад, выруливая с парковки.

Отказывать Исмаэлю было тяжело, особенно когда тот смотрел вот так умоляюще своими глазищами из-под длинной челки, но Грей понимал – поддаваться на уговоры нельзя, потому что Рождество в доме у Валерки не станет воплощением идиллического и умиротворённого полотна Норманна Роквелла, как, по всей видимости, представлял себе Исмаэль.

Родители и брат Исми никогда не делали проблемы из того, что тот гей, и Грей по правде не думал, что Валера выставит его из дома за совращение младшего братишки. Но Грей был абсолютно уверен – его присутствие на милом семейном празднике вызовет всеобщее недоумение и настороженность. От одной лишь мысли, что ему придётся, преодолевая неловкое молчание и стеснённые взгляды, всё время натянуто улыбаться, следить за своими словами и жестами, и вообще из кожи вон лезть, стараясь быть очаровательным, под ложечкой начинало противно посасывать.

Внутри по-хозяйски обосновывалась гнетущая пустота, та самая, что изводила его в начале года, и которая исчезла куда-то... с тех пор, как в его жизни появился несносный голубоглазый нахалёныш. Исмаэль молчал. Обиделся? Что ж, Грей признавал, что Исмаэль вправе чувствовать некоторое... разочарование. Пусть позлится немного, если ему так хочется.

Исмаэль дулся всю дорогу. Когда они добрались до его квартиры, и Исмаэль – хмурый, отрешённый – ни слова не сказав, ушёл в спальню, Грей решил, что с этим пора что-то делать. Исмаэль застыл неподвижно, разглядывая стену. Вид его напряжённой спины вызвал у Грея улыбку: он обожал брать штурмом неприступные крепости, а в искусстве соблазнения мог дать фору любому.
Процесс примирения занял чуть больше времени, чем рассчитывал Грей, но поцелуи в шею и детальное описание всех непристойностей, которые он собирается с ним сделать, нашёптанные на ухо упрямцу, заставили того повернуться. А когда он принялся отнюдь не нежно гладить и массировать грудь Исми, губы, до этого неподатливо сжимающиеся, неожиданно яростно впились в его рот, а крепкие бёдра основательно притёрлись и вжались в пах. Грей, оторопевший из-за такого напора, чуть было не утратил контроль над собой. От того, как Исмаэль сосал его язык, член пришёл в «полную боевую» в считанные секунды.

Его Исмаэль снова стал самим собой – очень активным пассивом – нетерпеливым, умирающим от желания, хватающим его за бёдра, трущимся об его стояк своим напряжённым членом...

– Давай, – раскинув ноги в стороны, сдавленно простонал он в приоткрытые губы Грея, когда они, всё так же безудержно целуясь, повалились на кровать.

Грей отыскал на тумбочке смазку, надел презерватив. Несмотря на лихорадочное возбуждение, ему хотелось подразнить Исми ещё чуть-чуть. Он раз за разом входил в него одним лишь кончиком, медленно двигая головкой из стороны в сторону в сжимающемся сфинктере.

– Сукин сын. – Исмаэль, зажмурившись, сражался с жёсткой хваткой на своих бёдрах, пытаясь заставить Грея проникнуть глубже.

Пот покалывал спину, Грей яростно сопротивлялся требованиям своего члена погрузиться до конца в обжимающий жар тела любовника. У Грея крышу срывало от нестерпимого желания, а ещё от потребности увидеть ответное исступление в глазах Исмаэля, но тот продолжал крепко жмуриться.

Когда сил сражаться с собой не осталось, Грей отпустил бёдра Исми, и тот рывком насадился на его член. Ещё один рывок... гладкие горячие стенки запульсировали вокруг ствола Грея, а Исмаэль забился под ним, извиваясь и дрожа. Грей взглянул вниз – из члена Исми вытекала прозрачная густая смазка.

– Что это было? Ты кончил? – Грей обхватил член Исми ладонью. Вены на стволе пульсировали, он был полностью эрегированным. Исмаэль открыл глаза.

– Наверное... я не знаю... со мной такое уже случалось пару раз.

– Охуеть, до чего ж ты горячая штучка. – Грей закусил губу. Не двигаться, оставаясь внутри Исми, было очень трудно. – А ещё раз кончишь?

– О, да.

Грей прогнулся в пояснице и засадил до упора свой член в скользкое обжигающе тугое нутро.

– Я не могу пошевелиться...

– Значит, лежи спокойно.

Прижав широко разведённые бёдра Исми к постели, Грей, вконец озверев от возбуждения, начал безжалостно втрахивать его в матрас. Подстёгиваемый надрывными стонами партнёра и ритмичными звонкими шлепками яиц о ягодицы, он вколачивался в него снова и снова до самого основания, не заботясь о возможно причиняемой боли. И Исмаэль принимал эту страсть на грани насилия с неменьшим энтузиазмом – упираясь пятками в матрас, выгибался дугой, подаваясь навстречу каждому удару члена, свирепо таранящего его тело. Мысль поменять позу, чтобы продлить наслаждение, мелькнула и погасла – жаль было упускать хотя бы мгновенье такого блаженного счастья: нарастающей неотвратимо и стремительно их общей разрядки. Неожиданно Грей спохватился, что не видит глаз Исми, тот лежал, повернув голову на бок. Он замедлился, ввинчиваясь в Исми тугими круговыми движениями бёдер. Потянувшись рукой, Грей дотронулся до подбородка Исми, мягко нажал, поворачивая его лицо к себе, наклонился над ним, чтобы поцеловать...

Исмаэль судорожно всхлипнул и отдёрнулся, избегая его прикосновений.

– Просто. Трахай. Меня, – прошипел он. Казалось, каждое слово застревает у него в горле.

Грей не успел удивиться такой реакции – Исмаэль подбросил рывком свой таз вверх, упёрся коленями в его плечи, обхватил член ладонью и начал ласкать себя.

– Какой же ты... малыш... люблю... трахать тебя.

Исмаэль вдруг заскулил, завыл, словно раненое животное, от чего Грей окончательно сбился с ритма.

– Нет! Не останавливайся... Господи, не останавливайся!..

– Понял я, сейчас всё будет, малыш. – Грей покрепче упёрся руками в его ноги под коленями и начал быстро наращивать темп. Исмаэль, словно соревнуясь с ним, дрочил с запредельной скоростью, пока его пальцы и живот не раскрасились вязкими сливочными струями спермы. Грей поднёс руку Исми к губам, всосал пальцы – длинные, горько-сладкие от семени, и улетел вслед за Исми за грань. Сердце билось в груди гулко и часто. Оргазм был сокрушительным и продолжительным. Грею казалось, что кончает он бесконечно долго... в какой-то момент он даже успел испугаться, как бы не лопнула переполненная резинка.

– Бля-я-ядь! Исми! – Яйца опустели, но тело по-прежнему колотило, выкручивало оргазменными судорогами, словно нервную систему замкнуло в немыслимую петлю убийственного по своей силе наслаждения.

Исмаэль вытащил свои пальцы изо рта Грея и опустил руку вниз, придерживая сползающий презерватив. Голова Грея свесилась на грудь, пот стекал по шее сзади из-под волос вдоль по позвоночнику. Пальцы впились до того глубоко в бёдра Исми, что на коже гарантированно останутся синяки-отпечатки, но Грей не в силах был пошевелиться и отпустить его наконец.

– Ебать, ебать, ебать!.. – Грей судорожно выдохнул.

Глаза Исми открылись, слабая улыбка скользнула по губам.

– Не могу. Я в полном умате.

Хотя Грей старался быть осторожным, разъединяя их, но мышцы по-прежнему не слушались. Исмаэль взвился и зашипел, когда Грей, неловко дёрнувшись, вышел из него.

– Прости.

– Ничего, всё в порядке.

Исмаэль слегка отодвинулся и повернулся на бок, а Грей, вполне вероятно, так бы и лежал скрюченным и неподвижным до самого утра, если бы потребность избавиться от переполненного презерватива всё-таки не пересилила нежелание вставать. Чтобы пройти в ванную, нужно было всего лишь пересечь холл, но для Грея это расстояние сейчас приравнивалось ко многим и многим милям. Когда он вернулся, Исмаэль всё ещё не спал. Он отмахнулся от полотенца, принесённого Греем, скатился на край кровати и поднялся.

– Смазки ты не пожалел в этот раз, испачкал меня всего. Я хочу принять душ.

Что этот парень с непонятно откуда взявшейся энергией делает в теле его Исмаэля, тот ведь обычно засыпал сразу после секса?

– В душ можно сходить утром, – недовольно буркнул Грей.

Не то, чтобы ему так уж сильно хотелось сейчас обниматься, но пот, испаряясь, охлаждал кожу, а удовлетворение, расплавившее кости, вжимало в матрас, так что Грею, окутанному негой надвигающейся дрёмы, откровенно не хватало тепла Исми и уже привычного ощущения тяжести его головы на плече, и щекотно покалывающей щетиной щеки, прижимающейся к груди.

Исмаэль всё-таки ушёл в ванную, и Грей уснул, так и не дождавшись его возвращения.

Проснулся он от яркого солнечного света, подскочив в панике. Они что, проспали, он опоздал в аэропорт? Исмаэля рядом не было. Грей взглянул на свои часы. Восемь тридцать. Время ещё есть – как минимум час в запасе, чтобы спокойно собраться.

Нехорошее предчувствие холодным змеиным клубком свернулось внизу живота ещё до того, как он вошёл в гостиную. Исмаэль сидел на диване, ждал. Липкая дрожь поползла вниз по позвоночнику, ноги вмиг ослабели, мышцы свело судорогой, словно Грея по пояс резко окунули в ледяную воду. Он знал, чувствовал, что что-то не так, когда ночью Исмаэль отказывался смотреть на него, но тот отдавался ему с такой страстью, с таким желанием, что Грей неосмотрительно проигнорировал тревожные сигналы. Исмаэль поднял взгляд:

– У нас ничего не получится.

Вспыхнувший мгновенно гнев позволил Грею преодолеть сковавшее его оцепенение.

– Потому что я не хочу встречать Рождество в доме твоего брата? Исми, это глупо, это... это эгоистично.

Губы Исми упрямо сжались.

– Нет. Потому что ты не хочешь быть со мной.

– Какого чёрта?! Бред какой-то... я люблю тебя! – Грей отпихнул кофейный столик и встал перед Исмаэлем, разглядывая его лежащие на бёдрах ладонями вниз руки, нитки, торчащие из дырок на коленях драных джинсов. Исмаэль надел кеды и рубашку. У Грея опять пробежал холодок по спине, а ноги стали будто ватными от слабости.

– Ты любишь меня, но ты не нуждаешься во мне. Ты проводишь почти всё своё время вдалеке от меня, и тебя это полностью устраивает.

Грей сел рядом с ним.

– Кто тебе это сказал?

– Ты. Ты живёшь за шесть сотен миль от меня. И это, кажется, совершенно тебя не беспокоит.

– Конечно, беспокоит. Но у меня там работа, – Грей раздумывал, стоит ли накрыть своей ладонью руку Исми и изменит ли это ход разговора, который, Грей чувствовал, ни к чему хорошему не ведёт.

– Работа, из-за которой надо обязательно жить в Мельбурне? Разве ты не можешь летать в свои командировки из любого другого аэропорта, как большинство других тренеров?

– С этим много проблем... это трудно – мотаться туда-сюда... ты вот, например, так и не собрался за всё это время хотя бы раз приехать ко мне в Мельбурн.

Руки Исмаэля, лежащие на коленях, сжались в кулаки.

– Я предлагал, но ты всегда говорил мне «нет». Я даже не знаю, где ты живёшь.

– Да какая нахуй разница, где я живу! Всё, что ты говоришь – полная хуйня! Ёбаная жизнь, Исми, объясни толком, что тебе от меня нужно! – Грей подорвался, не в силах больше сидеть на месте, и прошагал взад-вперёд вдоль спинки дивана. Гнев опять приглушил леденящий ужас, но легче на душе не стало. Грей знал, когда злость уляжется, его снова заполнит пустота.

Исмаэль обернулся, поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза.

– Ты мне нужен. Мне необходимо, чтобы ты был со мной. А тебе этого не нужно.

– Чушь собачья. Ты напридумывал себе чёрте чего, и всё потому, что я не захотел поехать с тобой к Валерке.

Исмаэль тоже поднялся, развернулся к нему, они сверлили друг друга взглядами, стоя по разные стороны дивана.

– Что ж, если ты хочешь всё свести к этому... объясни мне, почему ты не желаешь ехать к Валере?

– Я объяснил тебе.

– Ну да, конечно. Твои доводы гроша ломаного не стоят. Поверил я тебе, как же, – Исмаэль закатил глаза, напоминая сейчас как никогда настырного взбалмошного подростка.

– Да пошёл ты нахуй.

– О, ещё более веский аргумент. – Исмаэль обошёл диван. – Если считаешь, что на меня нашла сиюминутная блажь, то ошибаешься, я думал об этом всю ночь.

Грей присмотрелся внимательнее. Глаза Исми покраснели, веки опухли. Похоже, не врёт, он не спал, скорее всего даже не возвращался в кровать после душа.

– Значит, вот так, да? – мерзкая пустота вползала в живот Грея, словно паук. – Тебе что-то не по нраву, и ты всё бросаешь?

– Я не бросаю... я сдаюсь. Не хочу с тобой ругаться, доказывать... и терпеть, мириться со всем этим больше не хочу. – Исмаэль подошёл к двери, открыл её. – Я позвоню кому-нибудь из знакомых, тебя отвезут в аэропорт. Я не могу, извини...

Он правда собирается уйти?!

– И что дальше? Мы будем видеться?

– Я не знаю.

Никогда в жизни Грею не было так страшно задавать вопрос:

– Ты меня больше не любишь?

Исмаэль закрыл глаза, сглотнул.

– Люблю. Я думал, этого будет достаточно. Оказалось, нет.

Так нечестно! Нечестно вываливать всё на голову Грея вот так с бухты-барахты. Он был не готов к этому разговору. Если бы Исмаэль дал ему время, хотя бы один час на размышления, он нашёл бы тысячу способов всё уладить, уговорить. Но Исмаэль не собирался ждать, он вообще вёл себя, как трусливый маленький ублюдок и дверь уже открыл, и...

– Исмаэль?..

– Я люблю тебя, Серж. Но я так не могу. – Исмаэль вылетел из комнаты.

Грей пошвырял свои вещи в дорожную сумку и отыскал в мобильном номер такси. Он не будет ждать, пока заявится кто-нибудь из друзей Исми и начнёт читать ему нотации о том, какая он сволочь, потому что не хочет поехать на дурацкое семейное торжество. Пока он ждал такси на улице, взгляд его всё время возвращался к парковке, на которой стоял пикап Исми.

Господи, ну зачем Исмаэль так поступает с ними? Вместо того чтобы поговорить спокойно, обсудить ситуацию и прийти к какому-то соглашению, он просто послал его подальше. Разве из-за таких мелочей люди расходятся? Вот почему Грей всегда избегал отношений. Ты вкладываешь в них время, силы, эмоции, а в итоге кто-то разрушает всё к чёртовой матери за какие-то сраные пять минут.

Сон твой хрупок и звонок,
Как горный хрусталь...
Разлетевшийся от броска!
Но в разбитом бокале

С кусочком льда...
Вместе с ядом - твоя тоска!
Не кляни! Не моли! Не пытайся встать!
Это - сонная одурь тьмы!

Очень жаль, что не смог ты однажды стать,
Тем, кем так дорожили б мы!