Ген секса

Глаза мальчика остановились на моём члене, а руки стали продвигаться к низу рубашки, чтобы стянуть её. Напряжённость в комнате между нами двумя, казалось, резко повысилась, когда дитя успело дотянуть рубашку до своей груди. Я стиснул зубы от необходимости перетащить его к себе на колени.

Ребёнок выразительно на меня посмотрел: "Очень самонадеянно, господин Русик". Каждый раз, когда он называл меня так, моё воображение рисовало мне его голого возле моего рабочего стола, заваленного бумагами, стонущего от того, что я трахаю его.

Эта картина в моей голове в сочетании с тем, что ему удалось расстегнуть рубашку, заставила меня задыхаться.

- Вы должны спросить, что я сделал для вас, - рубашка упала с его плеч, демонстрируя моему благоговейному взгляду нежную шею и ключицу. Желание повиноваться и желание взять его прямо сейчас шумно боролись в моей голове, и только крепкий подлокотник дивана мешал мне в этом.

- Скажи мне, - приказал я, не сводя глаз с его шеи и плеч.

Подросток наклонил голову, немного покраснев.

- Я думаю... - начал он, и я удивился перемене его тона. - Я лучше покажу?

Он спрашивал меня? Если он сомневается в том, хочу ли я трогать его, то что-то между нами не так. Я хотел, чтобы он весь был мой. Я мог бы быть в центре грёбаной земли и всё равно хотел бы его.

Вместо того, чтобы сказать ему всю правду, я стал оправдываться:

- Ты устал, милый, мы не должны...

- Я хочу, - голос его звучал беззащитно, а плечи были опущены. Мне надо было подтвердить свои догадки.

- Ты девственник, не правда ли, дорогой?

Покраснев, он кивнул. Если кому-нибудь и необходимы ещё большие доказательства теории эволюции, то это был я, чёрт возьми. Потому что, когда парень, которого я так любил, который сидел на моих грёбаных коленях, который был одет в мою грёбную рубашку, который сказал, что не один мужчина раньше не трахал его, я почувствовал такое животное удовлетворение, что это явно проделки эволюционного генофонда.

Дерьмо. Я лишь человек.

- Значит, ты действительно мой, - прорычал я прерывистым голосом. Стремясь заглушить чувство ненасытности в голосе, я сказал чуть громче: - Итак, позволь мне доставить тебе удовольствие, Ангел. Ты не обязан ничего делать сам.

Мои слова, казалось, внушили ему доверие, потому что он поднял голову и придвинулся ближе ко мне, касаясь своими плечами моих коленей. Потом он посмотрел прямо мне в глаза и вызывающе поднял брови. Он всегда испытывал меня, всегда заставлял меня хотеть управлять его телом, пить его душу.

- Изучение твоего тела принесёт мне удовольствие. Или ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе?

Он бросил мне вызов. Вместо ответа я быстро сдёрнул свою рубашку и бросил её в другой конец комнаты, а затем расправил плечи и горделиво уселся в кресле.

Я знал, что будет лучше, если мы начнём с флирта, как в прошлые несколько дней, и хотел, чтобы он чувствовал себя как можно более раскованно, так что усмехнувшись сказал: - Покажи худшее, Принц.

Он должен был быть глухим, слепым и тупым, чтобы не понять вызова, брошенного ему. Тинейджер был не из таких, он подался вперёд и прикоснулся ладонью к моим коленям.

- Хороший мальчик, - усмехнулся он, не только поднимая брошенную мной перчатку, но и дразня ею, размахивая перед моим лицом.

Это было прекрасно.

Мальчишка мог похвастаться своим самоконтролем на данный момент, я же уже желал, чтобы он изучил моё тело. Но когда он начал ЭТО делать, я был готов поклясться в его безумии, граничившим с развратом и похотью.

Я был потрясён, когда пацан запустил свои пальчики вниз, под колени, а затем
вокруг ноги. Потом ладонь начала скользить дальше, к бёдрам, которые немедленно подались вперёд от его прикосновения. Мой член должен был поглотить всё его внимание, но вместо этого он потёр большими пальцами мою выпуклость, а затем остановил руки на резинке от штанов.

- Давай уберём лишнее, - предложил пацанчик, уже начиная стягивать материал. Я обещал себе сделать так, чтобы парнише было хорошо, тем не менее, быстро схватил его руки и положил их обратно на бёдра, таким образом не давая ему дотронуться до члена.

- Держи их, пожалуйста, тут, - попросил я. Парнишка вопросительно на меня посмотрел, но затем, к счастью, положил свои руки на мои плечи.

К счастью, потому что, если бы он спросил, почему я это сделал, мне бы ничего не оставалось как ответить: "Потому что в следующую секунду мой член оказался бы в твоей тугой попе".

Руки малыша начали исследовать верх моего туловища, пробегаясь по жёстким бицепсам, спускаясь по ключицам к груди. Пока он делал это, я отчаянно пытался игнорировать его возбуждение, чувствующееся сквозь майку.

Затем руки спустились к рёбрам и животу и начали чередовать лёгкие и агрессивные ласки. Я фантастически старался сдерживать себя, давая ему получить удовольствие. Каждая клеточка моего тела отзывалась на его прикосновения, его ладонь подогревала мою кожу изнутри.

Мои руки были сжаты, дыхание превратилось в череду коротких и длинных вздохов, глаза неотрывно следили за ребёнком. Он наблюдал за своими руками, увлечённо двигался и, казалось, забыл о моём присутствии, насколько это возможно. Я стал объектом изучения и, хотя никогда не был заморочен на своей внешности, которая работала как приманка для жертвы, почувствовал свою силу воздействия. Мальчишка, мой мальчишка, о котором я мечтал месяцами, теперь сам хотел меня.

- Ты закончил? - спросил его, на этот раз не скрывая очевидного сексуального голода в моём голосе. Я знал, что не стоит просто так сдаваться, но эта прелюдия становилась всё более мучительной.

Парнишка вздрогнул от моих слов, будто бы действительно забыв, что он не один. Его руки переместились на мою грудь и остановились там, несомненно чувствуя моё прерывистое дыхание.

- Почти, - ответил он шёпотом. Его пальцы нащупали мои соски, и тогда он
грубо скрутил их, так, что у меня чертовски дёрнулся пах, и я зашипел на него, точно грёбаное животное, резко сжав его плечи.

Его брови взлетели вверх, и я отпустил его нежную кожу, даже когда его пальцы
вернулись к скручиванию и дёрганию моих сосков, заставляя простонать его имя и уронить голову на спинку кресла.

Паренёк дал мне передохнуть (очень кстати, так как я был в нескольких секундах от разрушения хода сценария), приблизившись своими маленькими ручками к шее. Я тяжело сглотнул. Сначала он погладил кончиками пальцев мои сжатые челюсти, затем щёки, нос, лоб и, наконец, губы.

После того как он закончил исследовать каждый сантиметр моего лица, пацан откинулся назад, а я убрал его руки и тихо сказал:

- Хорошо, дорогой. Я весь твой.

Мой ангел.

Я не двигался целую минуту, просто смотрел на него сверху вниз, на коленях между моих ног. Он так сильно завёл меня, что если бы я прикоснулся к нему прямо сейчас, то не смог бы сдержаться. Я не хотел злоупотреблять тем даром, который он давал мне.

Успокоившись настолько, насколько это было возможно при нынешних условиях, я
осторожно поднялся на ноги. Теперь, когда мы стояли друг напротив друга, я наклонился и стал целовать каждый сантиметр его лица, оставляя кончик носа напоследок.

Его руки легли на мою грудь, и он прошептал:

- Твоё сердце бьётся так быстро...

- Это потому, что ты прикоснулся ко мне. - Потому что ты здесь, ты мой, и я до сих пор не могу поверить моему счастью. - Пройдёшь ли ты в мою спальню, малыш?

Мальчик закатил глаза, как делал всегда, когда я спрашивал его что-то вроде этого, но мне хотелось, чтобы он знал, что у него всегда есть выбор. В ответ он провёл рукой по моей груди, пока не достиг пальцев и не соединил их вместе.

- Я уже сказал, что я весь твой, не так ли? - парнишка ласково улыбнулся мне.

Я провёл нас из библиотеки мимо кухни в сторону спальни. Поглаживая пальцы мальчугана своими, уткнувшись в его волосы, старался говорить без слов о своей любви.

В моей комнате по-прежнему горела прикроватная лампа, создавая идеальное на данный момент освещение. Я чувствовал напряжение пацана с каждым шагом и был готов рассмеяться, если бы это помогло разрядить обстановку. Ему нечего было бояться, он был для меня моим собственным раем. Это я должен был беспокоиться о его удовлетворении. А что, если он уйдёт от меня?

Встав напротив кровати, я сжал мальчика в объятиях, а он нежно прошептал моё имя, и мои губы тотчас же приникли к его губам. Некоторое время осторожно их посасывал, пока он не пустил меня внутрь. Не теряя ни минуты, я принялся изучать своим языком его рот, наслаждаясь его вкусом и руками в моих волосах. Следующие действия мальчишки заставили меня работать языком более яростно и грубо, потому что игривые пальчики юноши оказались точно на моём члене и принялись его поглаживать.

С рычанием оторвавшись от его губ, потому что почти перестал сдерживать всё нарастающее желание, я прошипел:

- Моё.

Пацан немного смутился и, облизнув губы, переспросил:

- Что?

В ответ я прямо-таки сорвал с него рубашку, и он предстал передо мной во всей своей обнажённой красоте. Наблюдая за его реакцией, я очертил пальцами его набухшие соски и ответил:

- Они. Они мои.

Он застонал, выгибая спину так, что его грудь дотронулась до моей. Я нагнулся вниз и начал покрывать мокрыми поцелуями его шею, ключицы, пока не добрался до груди и не вобрал весь его левый сосок внутрь себя. Его вкус был удивительным. Я не смог сдержаться и прикусил его мягкую плоть острыми зубами. Мальчик начал прерывисто стонать моё имя, клянусь, это стало самой сексуальной вещью, которую он только мог вытворить, а я принялся массировать обделённую вниманием правую часть груди.

Я старался переключить своё внимания от пульсирующей боли в паху на то, что делал парнишка, на его вздохи, пальцы, грубо переплетённые в моих волосах или сладкий вкус его кожи под моим языком. Но почувствовав, что паренёк уже не может стоять на ногах, я опустился на колени, увлекая его за собой. Его упругая мягкая попка оказалась в моих руках, привлекающих его ближе ко мне грубыми прикосновениями.

Пацан застонал. Это был такой необычный стон, что я решил повторить и начал грубо лапать его попку.

- Валера... - Он скулил, как сумасшедший, и этот звук был таким горячим, что белое пятно на моих штанах начало увеличиваться в размерах.

- Тебе нравится, мой ангел? - я не смог сдержать шипения, - Может, позже смогу отшлёпать тебя по-настоящему? Ты хочешь этого?

Мне, действительно, не помешало бы поработать над своей речью.

Но не пришлось беспокоиться об этом, мальчик практически таял у меня в руках от грязных словечек.

Примечание для себя: отшлёпать мальчишку.

А потом умереть от наслаждения.

Одной рукой я обхватил его попку, а другой приподнял бедро и перекинул его себе через плечо. Теперь его жаркая задница была как раз напротив моего рта, а мальчишка опёрся рукой на мои плечи и согнул ногу так, чтобы удобно было балансировать.

Он смотрел на меня взглядом, полным страсти, с чуть приоткрытым ротиком.

- Я чувствую, насколько ты тугой для меня, дорогой, - сказал я, вдохнув полной грудью его чудесный пьянящий запах, напоминающий какао, - я обязан тебя попробовать.

Пацан застонал, когда я погладил пальцем его жаркие половинки. Тогда я наклонился вперёд и начал ласкать его языком, убеждаясь, что член также получает удовольствие. Во мне кипела животная страсть, я хотел, чтобы мальчик запрокинул голову назад и вцепился пальцами в мои плечи, чтобы удержаться на ногах. Осознание того, что я поставил его в такую позицию в сочетании с его незабываемым вкусом заставило меня стонать вокруг его пульсирующего члена, доставляя всё больше удовольствия. Мой язык яростнее ласкал его член, а два пальца уже проникли внутрь. Его тело немедленно отреагировало мощным оргазмом, потрясшим всего его, заставляющим задыхаться и выкрикивать моё имя.

Мой член задёргался ещё интенсивней, представляя, какое бы удовольствие он получил, будь сейчас на месте пальцев мой член. Несмотря на то, что мальчишка уже получил оргазм, и его сперма текла по моей руке, я продолжил трахать его пальцами, а языком кружить на головке его члена.

- Пожалуйста, Валерка... - начал умолять он, когда вторая волна удовлетворения стала накатывать на него. Когда я почувствовал, что он уже близок, осторожно вытащил пальцы и отстранился.

Пацан издал разочарованный звук протеста, и я быстро посадил его рядом с собой.

- Тише, милый, - прошептал ему, вытирая рот тыльной стороной ладони, чтобы поцеловать его. Мальчишка жадно припал ко мне, словно целовал в последний раз после того, как лизал его член, и я не мог не поддаться его энтузиазму.

Снова притянул пацана за попку, моя эрекция оказалась ровно напротив его живота. Парнишка обхватил мою шею руками и, замкнув их сзади, повалил меня на кровать.

Я расположился сверху, чувствуя, что долго не продержусь. Моя смазка просачивалась сквозь мои штаны.

- Пожалуйста, мы можем... мы можем? - ребёнок замолчал, потому что я протянул руку и начал рыться в верхнем ящике комода, мои губы не теряли контакта с его шеей.

- Можем ли мы что? - спросил, посасывая его кожу. - Скажи мне, что ты хочешь, и я дам тебе всё. Я дам тебе всё, что ты попросишь, милый.

- Я хочу, чтоб в первый мой раз было всё естественно, без защиты и смазки, - прошептал он, верно угадав, что я рылся в поисках презерватива и лубриканта. Мой член дёрнулся при мысли, что я могу взять его без преград, и
быстро захлопнул ящик.

Я посмотрел в его глаза, прикоснулся ко лбу и наклонился над ним, тихо спросив, готов ли он. Пацан кивнул, и я протянул руку и быстро освободил себя от штанов, спихнув их с кровати подальше. Мой член оказался на свободе точно напротив его задницы, заставив нас обоих приготовиться.

Я расположился точно посередине его раскрытых половинок, нащупывая членом его горячий анус. Мальчишка обнял меня за плечи, смотря прямо в глаза.

- Скажи, что ты хочешь, мой ангел. Скажи, что ты хочешь, чтобы я дал тебе, - снова спросил я, потирая своим членом его вход, от чего в нём сжимались все нервы.

Даже эти спокойные движения заставляли меня грубо хотеть его.

Пацан извивался подо мной, еле-еле собрав силы на ответ, он простонал прямо мне в рот:

- Я хочу чувствовать твой член внутри меня. Только твой.

Чёрт. При добавлении словосочетания "только твой" щёлкнул какой-то сумасшедший переключатель в моём мозгу. Я вдруг резко схватил свой член, готовый к действиям.

- Скажи мне, если тебе будет больно, - умолял я его хриплым голосом, наши глаза по-прежнему смотрели друг на друга. Я осторожно начал раскачивать мои бёдра, проталкивая их вперёд дюйм за дюймом, давая привыкнуть. Он был такой узкий, что это доставляло мне практически болезненное удовольствие. Я почти заполнил его, когда почувствовал преграду. Я напрягся, и наши взгляды встретились. Тогда я, наконец, сделал решительный толчок и вошёл полностью.

Мальчишка выгнул спину; инстинктивная реакция на моё вторжение. Я замер внутри него, прижимая свой лоб к его, пока он отходил от боли.

- Извини, - пробормотал я таким же хриплым голосом. Чувствовать себя внутри него было так чертовски возбуждающе, что я был почти рад не шевелиться, потому как любое внезапное движение, если не смогу себя контролировать, приведёт к стремительному концу.

Через минуту пацан успокоился и начал покачивать бёдрами против моего неподвижного тела. Каждое движение наполняло мой член удовольствием, и, судя по тому, как мальчик начал задыхаться, он чувствовал то же самое.

- Позволь мне, - прохрипел я, ухватив его бёдра своими руками.

Как можно более нежно и осторожно, я покачивался взад-вперёд. Я старался соответствовать его возможностям, сдерживая свои уже дрожащие мышцы.

- Ох... - ахнул пацан, сцепив ноги вокруг моей талии, втягивая меня ещё дальше вглубь своего тела. Моя голова упала ему на плечо, а руки лежали по обе стороны от его головы, чтобы не раздавить его своим весом, пока я входил и выходил.

Я пытался сдержать желание входить всё яростнее, но парнишка закинул лодыжки на мою поясницу, и мне пришлось нажимать всё сильнее, чтобы преодолеть его сопротивление.

Чувствовать себя внутри него было чертовски прекрасно, и мои бёдра автоматически ускоряли темп. Я прислушивался к нашему дыханию, увеличивающемуся по мере моего ускорения. То были невероятные звуки удовольствия.

Я чувствовал слабость в руках и был близок к извержению. Мой член продолжал неистово врезаться в него, но где-то в подсознании промелькнула мысль, что я могу сделать ему больно. С усилием приподнявшись на локтях, готов был выйти из него, но руки мальчика не отпустили меня, а его коготки врезались в мою спину.

- Останься... - выдавил он, приближая своё лицо к моему.

- Останусь... - останусь с тобой навсегда.

Я обрушил свои губы на его, и каждый раз, когда мальчишка хрипел моё имя у меня во рту, бёдра мои двигались всё быстрее, а кончик моего члена бил по его простате при каждом толчке. Чувство это было так удивительно, что я рычал его имя, а наше дыхание превратилось в смешение воздуха между нашими открытыми ртами.

Я был так близко к концу, что еле поднял одну руку и опустил её между нашими телами, найдя его набухший член.

- Я хочу, - прошептал я, еле выговаривая слова между толчков, - чтобы ты кончил. Для меня.

На последнем слове я сильно сжал его член, и стоны пацана наполнили комнату, а его анус сжал мой твёрдый член. Я почувствовал семя его освобождения на себе и вдруг выкрикнул его имя, извергаясь прямо в него.

Мы остались в такой позиции на несколько минут, пока я не пришёл в себя и неохотно отодвинул бёдра, выходя из него. Потеря его тепла и узкости смутили, но я всё ещё находился в состоянии эйфории. Я сгрёб мальчишку в охапку, спрятав своё лицо у него в волосах. Кто-нибудь когда-нибудь испытывал что-нибудь такое же чертовски совершенное???

Я сомневался в этом.

Почувствовав, что мальчик истощён, прижал его ещё ближе к себе, так, чтобы ему было удобно. Теперь он принадлежал мне, и я знал, что я его. Когда его бёдра приблизились к нижней части моего живота, я сжал его ещё сильней, совершенно не оставляя пространства между нами. Никого пространства между нами, никогда.

Я думал, он уснул, пока с благоговением поглаживал его по волосам, но то, что пробормотал мальчишка у меня на груди в следующий момент, заставило влюбиться в него ещё больше, если такое вообще возможно.

- Итак, - он зевнул, прижимаясь лицом к моей груди, - когда мы перейдём к моей порке?

Не проси... Прощать не мне –
Я и сам прощенью рад.
Я вернусь к тебе во сне,
Словно сотни лет назад.

Я приду в твой добрый дом,
Я склонюсь у очага.
Я приду к тебе с добром,
Другу – слово и рука.

Я приду молчать о том,
Как мы встретились в бою,
Как лежали мы пластом,
Поминая боль свою.

Я приду, когда душа
Навсегда покинет мир,
И могильщик не спеша
Начинает горький пир.

Я приду к тебе, забыв,
Как рубились на мечах.
Я приду к тебе, простив,
Как потухшая свеча...

Не проси... Прощать не мне.
Зла не стану я держать.
Мы грешны уже вдвойне,
Научиться бы прощать.

Кто убил и тот, кто пал...
После боя – ты и я –
Кто расплаты миновал?
Нам с тобой один судья.

Через сотни долгих лет
Я войду в твой дом, как друг.
Преломим мы чёрный хлеб –
Пусть не ты, но твой же внук.

Не проси... Прощать не мне...
Я и сам прощенью рад,
Мы же были на войне.
За двоих живи же брат.