Надломленные. Вторая часть

Продолжение вторника:

Взглянув на свои часы, я понял, что опаздываю. Ещё десять минут назад я должен был встретиться с Людой, Олесей и Павлом в какой-то новой кафешке, которой они уже бредили. Конечно, я мог бы и проехаться, но решил пройти эти пару миль от своей квартиры пешком, чтобы у меня было время немного подумать. На самом деле мне вообще не хотелось идти, но моя семья настояла. То есть это Людка настаивала, а остальные просто пошли вместе с ней. Ещё давно мы поняли, что с ней всегда было проще согласиться, когда ей взбредало что-то в голову, потому что спорить с кирпичной стеной было бы намного продуктивней, чем с Люсей.

Мы переехали в Санкт-Петербург совсем недавно – в прошлом месяце, и вчера Людмилка узнала, что Яна с Инной работали здесь в одном кафе то ли менеджерами, то ли в качестве совладельцев, и ей захотелось навестить их. Эта троица была неразлучной, когда мы учились в старших классах в Москве. Тогда я ещё встречался с Янкой и был лучшим другом Инны.

Сейчас нам всем по двадцать три. Пять лет назад мы вместе закончили школу в Москве, а Олеська с Пашей – на год раньше, поскольку были на год старше нас. Инка родилась и выросла в том городе. Яна переехала туда летом, перед тем как пойти в старшие классы. А за год до её приезда туда перебрался и я со своей семьёй.

Что касается моих сестёр и брата, то тут нужно небольшое пояснение, потому что внешне мы не похожи друг с другом. Нет, мы не кровные родственники, на самом деле мы все приёмные. Вернее, Леся, Людмила и Пашка, а я единственный родной сын нашего отца. Моя мать или, скорее, моя биологическая мать, Елизавета, была первой женой отца, но она умерла при родах. А через три года папа встретил Эрику, которая и воспитала меня.

До папы она тоже была замужем. Её ублюдочный муж избил её, когда она была беременной, сломав ей несколько рёбер, а так же нанеся ещё полно всяких переломов и повреждений внутренних органов. Из-за этого у неё начались преждевременные роды, но через пару дней ребёнка она потеряла. У бедного парня, которого она родила, не было никаких шансов. Эрика сама чуть не умерла во время родов, поскольку была сильно травмирована, и в результате маме сказали, что она никогда больше не сможет забеременеть снова.

Мой отец, доктор Себастьян Дитрих, был именно тем врачом, который с отчаянным упорством спасал ей жизнь. Она дважды умирала на столе, пока отцу наконец-то удалось остановить её кровотечение и восстановить повреждённые ткани и кости. А затем он убедил её написать заявление в полицию и обвинить бывшего мужа в нападении на неё, покушении на убийство и убийстве младенца. Эту мразь засадили на пожизненный срок.

Всё это время отец был рядом с ней, и они поженились, как только её развод был завершён. Он всегда говорил мне, что это была любовь с первого взгляда, и что с первой секунды их встречи он понял – она будет самым важным человеком в его жизни.

Сейчас отец работает хирургом в Москве, а мама там же занимается благотворительностью в приютах для женщин и детей, подвергшихся насилию. Мало того, родители ещё добровольно жертвуют своим временем, помогая людям в других приютах и небольших больницах в области.

Так что помимо моего названого брата и сестёр, у меня всегда было множество других таких же практически родных ребятишек. Отец даже частенько любил дразнить маму, говоря, что она постоянно приводит в дом беспризорников, так же как другие подбирают бродячих собак. Думаю, единственная причина, почему родители не усыновляли остальных детей, заключалась в том, что у них всё ещё где-то были семьи, и они хотели к ним вернуться.

И как только я привык к тому, что мне пришлось делить любовь родителей со всеми новыми братьями и сёстрами, оказалось, что довольно здорово играть с такой оравой детей. К тому же я обожал, когда лицо мамы светилось от счастья, глядя на нас.

А ещё мне всегда хотелось встретить такую же любовь, как у моих родителей. Боже, как я был наивен, когда, встретив Яну, решил, что это и есть та самая любовь. Думаю, именно по этой причине сейчас у меня не было особого желания встречаться с кем-то. Что может быть более унизительным, чем узнать, что твоя бывшая сейчас лесбиянка и предпочитает женщин мужчинам. Хотя, за исключением нашего катастрофического выпускного вечера, дальше поцелуев мы никогда не заходили.

Я предполагал, что Янка просто была так же старомодно воспитана, как и я, и что она планировала ждать свершения этого «грандиозного события» до своей первой брачной ночи. В любом случае, это всегда было и моим намерением, поэтому я без особых проблем придерживался подобного воздержания. Я даже зашёл настолько далеко, что надел себе на палец кольцо невинности в знак напоминания себе об этом факте. И как же я был потрясён, когда Яна сообщила мне, что ей хотелось бы расширить наши физические отношения.

На нашем выпускном ей взбрело в голову попробовать заняться оральным сексом. По правде говоря, мне было достаточно наших поцелуев и небольших ласк через одежду. В конце концов, родители научили меня уважать женщин и не использовать их в своих целях. Поэтому мне было крайне неохотно пойти на большее, и я пытался отговорить её, но Янка была слишком настойчива. Вернее сказать, её практически взбесил мой отказ, так что в итоге я нехотя согласился.

Мы пораньше сбежали с выпускного и спрятались в одном укромном местечке, чтобы предаться нашему безумному порыву. Я нервничал просто адски. То ли по этой причине, то ли потому что Яна не знала, как это делается, но когда она нагнулась к моей промежности и попыталась сделать минет, ничего не получилось. Проще говоря, у меня не встал, а об ощущении хоть какого-то удовольствия и вовсе молчу. Да ещё ко всему прочему я так некстати вспомнил об одном неприятном инциденте, который произошёл со мной в последний учебный день перед старшими классами.

С другой стороны, не знаю, как кто-то может возбудиться и кончить, когда его девушка через каждые несколько секунд останавливается из-за рвотных позывов с выражением, словно сейчас блеванёт тебе на колени! Меня это порядком испугало, и я, наконец, попросил её прекратить. Но когда попытался уговорить вернуться на вечеринку или хотя бы домой, она заявила, что теперь моя очередь её ублажать.

Тьфу. Это было ещё ужасней! Во-первых, Янка постоянно жаловалась на то, что её царапала моя щетина, хотя я и побрился перед выходом. Затем её не устраивали мои то якобы слишком слабые прикосновения, то слишком грубые. А ещё, когда я попробовал её языком, меня стало подташнивать – видать, слишком много выпил перед этим. Короче, она была крайне недовольна моим куннилингусом. Можно подумать, я понятие имел, как его делать! Излишне говорить, что моё эго было уязвлено, когда она сказала мне остановиться, несмотря на то, что я мужественно терпел: эта гадость была такой слизкой, противной и просто отвратительной.

Но неприятности на этом не закончились. После выпускного она, даже ни разу не взглянув мне в глаза, добила меня своим заявлением о том, что мы должны расстаться, поскольку теперь разъедемся в разные колледжи, поэтому будущего у наших отношений нет. Поначалу мне было очень больно, и я уговаривал Яну передумать. Ведь я реально верил в то, что мы созданы друг для друга. Но она отказывалась даже говорить со мной об этом, и тогда я стал злиться. Конечно, я не дурак, чтобы упрекать её в том, что она могла бы порвать со мной до того, как мы попытались заняться оральным сексом! Тогда бы я смог испытать этот опыт уже будучи женатым во время брачной ночи! Словом, после этого я почувствовал себя использованным, преданным, нелюбимым и просто чмошным.

Стоит ли говорить, что мой первый опыт с девушкой, зашедший чуть дальше поцелуев и объятий, был ужасен. И хоть с тех пор я встречался со многими, но ни с одной из них не спешил к физической близости. И всегда ставил их в известность по поводу своего кольца и того, что оно означает. Фу-ты, порой, когда я вспоминаю о том, что мы с Яной пытались сделать, я чуть ли не испытываю страх перед своей будущей злосчастной брачной ночью.

Снова взглянув на часы, я увидел, – вот дерьмо! – что опаздываю уже на пятнадцать минут. Заметив на углу нужное мне кафе, я побежал к двери, но по пути так сильно задумался над тем, что скажу сейчас Янке при нашей встрече, что не заметил какого-то направлявшегося к выходу бедолагу. Бам! И мы оба попадали на наши задницы.

Парень, которого я сбил, сразу же начал пытаться извиняться передо мной, посчитав, что это его вина, когда на самом деле именно я так бездумно влетел в эту проклятую дверь. Поэтому я тут же перебил его:

- Эй, паренёк, не волнуйся, ты тут ни при чём. Это я не смотрел, куда шёл. Вот блин, я не ушиб тебя?

И увидев, как по его лицу потекли слёзы, я в ужасе вскочил и нервно провёл рукой по своим волосам. Надо же, неужели я так сильно стукнул паренька? Господи, да вы только посмотрите на него! Он выглядит таким бледным и хрупким, что если бы подул сильный ветер, как пить дать, он переломил бы его пополам. Он был похож на человека, только что вышедшего из чёртовой больницы, а тут ещё я, придурок, чуть не прибил его. Блин, Дитрих, ну ты молодец! – подумал я и обеспокоенно протянул свою руку, чтобы помочь бедному парню встать.

Ничего себе, и после этого он всё ещё пытался извиниться передо мной! Боже, как он смущён, а его лицо вообще ярко-красное, и он так заикается. А я смотрел на него и думал: блин, ну разве не очаровательно? И тут же улыбнулся, почувствовав себя идиотом, поскольку до меня дошло, что я мог так подумать, будто его смущение очаровательно!

Я что, так сильно стукнулся башкой, что в неё пришла такая шизанутая мысль?
Затем наши взгляды встретились, и я увидел в его бездонных голубых глазах столько грусти, потерянности и одиночества, что внезапно у меня возникло дикое желание просто сгрести его в охапку и крепко прижать к своей груди, оградив от всего плохого.

Нифига себе. У меня явно сотрясение мозга и амнезия в придачу, потому что я точно где-то долбанулся, только не помню об этом.

Его голос стих на середине предложения, и мы оба замерли, смотря друг другу в глаза. Я почувствовал, как начал тонуть в этих его голубых озёрах, а моя идиотская улыбка стала ещё шире. Во рту пересохло, и сердце, пропустив удар, практически остановилось, после чего галопом понеслось вскачь, и я понял, что моя протянутая рука начала дрожать.

Хм, видимо я намного сильней ударился головой, поскольку у меня не просто сотрясение, а ещё и повреждение мозга.

И ощущение было странным, словно я попал в стоп-кадр. Ну, знаете, когда такое чувство, будто именно этот миг остановился, время застыло, а остальной мир, кажется, стал исчезать в тумане, и единственное, что видно совершенно ясно, это только то, что находится прямо перед тобой. И именно в такие моменты ты просто знаешь, что должно произойти что-то важное, и твоя жизнь изменится навсегда. Не знаю, как долго мы пробыли в этом волшебном мгновении, но голубоглазый парень, похоже, наконец, вырвался из него, словно стряхнув с себя чары. Всё ещё ошеломлённый, он помотал головой и схватил меня за руку, чтобы подняться.

И в этот момент я заметил три вещи.

Первое: когда он поднял вверх свою руку, чтобы дотянуться до моей, его длинный рукав задрался почти до локтя, и я не мог не заметить, как от запястья и выше его руку покрывали шрамы, напоминавшие порезы. Ими была исполосована вся рука, поскольку они уходили дальше под рукав его футболки. Внутри меня всё скрутило из-за новой волны беспокойства. Господи ты Боже мой, какими же травмами и болью его прошлого они были вызваны?

Второе: как только голубоглазый паренёк взял мою руку, я ощутил, какой сильной была его хватка и как напряглись его мускулы, когда он попытался встать. Чёрт, да он же такой худой, но такой жилистый. Значит, он не настолько слабый и хрупкий, как я сначала подумал.

И, наконец, третье: в момент соприкосновения наших рук я почувствовал невероятно сильный электрический удар. Температура моего тела мгновенно подскочила, и я ощутил к этому парню странный порыв: мне захотелось его так, как я никогда ещё никого не хотел в своей жизни. И от этого внезапного откровения я был в полном шоке. Ну нихрена себе, Дитрих, что, чёрт возьми, сейчас с тобой произошло? Я стал хватать воздух ртом, потому что каждый нерв в моём теле загудел, словно провод под напряжением, от этого прикосновения. И если я думал, что раньше моё сердце скакало галопом, то теперь, вполне уверен, оно выпрыгнет из груди.

И вдруг этот парнишка, словно я какой-то прокажённый, рывком отдёрнул от меня свою руку, и я попытался скрыть, насколько сильно это задело моё самолюбие. Блин, какое же это унижение, видимо, он заметил мою реакцию на него и теперь думает, что я какой-нибудь больной извращенец. Тогда я попробовал придумать, как извиниться, но, открыв рот, так и не смог ничего произнести. Должно быть, я всё ещё был в шоке или ступоре из-за его реакции, потому что мой мозг абсолютно не работал.

Тем временем голубоглазый незнакомец, заикаясь, продолжил лепетать какие-то извинения, а затем вскочил и убежал. Серьёзно, он именно убежал от меня! Ухватившись за прядь своих волос, я почувствовал, что глаза стало покалывать, поскольку больно было видеть, как он исчез у меня на глазах. Я точно отпугнул его, ведя себя странно.

В руке по-прежнему ощущалась вибрация и наэлектризованность после прикосновения к ней голубоглазого парня, а внутри меня всё ныло от потери. Ведь я понимал, что вряд ли даже увижусь с ним ещё, и это приводило меня в замешательство.

Что за бред со мной случился? Почему у меня такое ощущение, будто только что от меня убежал самый важный человек в моей жизни? Да я ведь даже имени его не знаю, чёрт возьми!

Его имя? Его - как его там? - имя? О. Чёрт. Нет. Как же его звать?

Нихрена подобного, Грей, угомонись! Это немыслимо! Ничего не случилось! Да этого просто быть не может!

Продолжая хлопать себя ладонью по лбу, я повторял про себя: дурак, дурак, дурак, возьми себя в руки! Всё это не реально! Я. Не. Такой!

Но я хотел его. Я никогда и никого в своей жизни не хотел так, как его. Я что, запал на него?

Постой, Грей, может это просто эрекция? Ты же мужчина, а у мужчин, как правило, частенько бывает эрекция в самые неподходящие и довольно неловкие моменты. Не то чтобы когда-нибудь у тебя вставал на парней.

Подожди-ка. Блин, да у меня ведь уже был такой случай, но я почему-то никогда не думал о том, что это значит, пока не столкнулся сейчас с голубоглазым парнем.

Что за вздор! Это ничего не значит! Он ничего не значит! Ни-чер-та!

Да что ты? В самом деле? Тогда почему твоя рука всё ещё покалывает после его прикосновения?

Ну и что? Не обращай внимания, старик, это просто случайность.

Ага, тогда почему у тебя ощущение, словно ты только что потерял кого-то важного?

О, умоляю, ради Бога! Насколько важным он может быть? Ну серьёзно, ты только что встретился с каким-то незнакомцем и даже не знаешь, кто он такой!

Тогда почему я вдруг почувствовал себя таким живым? Внутри меня как будто всё поёт! А тот момент, когда время остановилось? И осознание, словно что-то должно произойти.

Стоп. Но... тогда... Грей, послушай, тогда это значит...

О, мать его за ногу, это правда? Я гей?! Почему мне никто этого не сказал?!
Пытаясь подавить вырвавшийся из меня истерический смешок, я рукой захлопнул свой рот. Разве не об этом мне пытался сказать Мишка в тот последний учебный день, перед тем как мы перешли в старшие классы? Только я был слишком труслив, чтобы справиться с этой правдой. Проклятье, я и не думал об этом... ну ладно, иногда.

Мы с Михаилом сразу поладили, как только я переехал в Москву, и в два счёта стали лучшими друзьями. Мы постоянно были вместе.

В тот последний учебный день Миша и я вызвались остаться после уроков, чтобы помочь тренеру навести порядок в спортзале и вынести из него в подсобку весь спортинвентарь на время летних каникул. Но тут тренера куда-то срочно вызвали по телефону, и тогда Мишка заверил его, что мы сами всё доделаем и замкнём, а за ключом учитель может потом заехать в магазин его родителей.

Когда мы, наконец, всё закончили, то оба были настолько грязными и потными, что нам пришлось пойти в душ и привести себя в порядок, прежде чем отправиться домой. Было здорово, что теперь не нужно было ждать горячей воды из-за пары десятков других учеников, поэтому я мог подольше постоять под душем, а затем медленно стал намыливать тело, наслаждаясь теплом горячей воды и балдея от того, как расслаблялись мои уставшие мышцы.

Я точно не уверен, что именно привлекло моё внимание. То ли шум Миши, то ли я просто почувствовал на себе его взгляд. Знаю только, что напрягся, когда понял, что он наблюдал за мной. Обернувшись, я увидел, как он стоял и, как-то странно глядя на меня, медленно гладил свой член.

- Миш, ты чего? – спросил я и нервно засмеялся.

Но он, всё также пристально уставившись, медленно, но уверенно продолжал себя накачивать, затем улыбнулся и сказал:

- Чёрт, Грей, я так давно надеялся на вот такой удобный случай. Конечно, я ждал, когда ты сам сделаешь первый шаг, но этот момент слишком хорош, чтобы упустить его, дружище. Это так чертовски красиво, когда ты такой голенький, и по твоему телу струится вода, что я просто не могу больше ждать. Я должен прикоснуться к тебе, попробовать тебя. И трахнуть, да так, пока ты не начнёшь выкрикивать моё имя. Я так сильно хочу оттрахать тебя, чтобы ты неделю не смог ходить.

И после этих слов Мишка шагнул ближе ко мне, а я в панике стал пятиться назад:

- Э, Миш, ты спятил! Проваливай от меня! Какого чёрта ты несёшь эту пургу!

- Да ладно тебе, Грей. Кончай притворяться. Я весь год улавливал от тебя сигналы и знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя, - говорил Миша, продолжая медленно, с ухмылкой на лице, приближаться ко мне. – Так что готов ты или нет, я всё равно хочу разрядки. Ммм, чёрт возьми, да, я кончу тебе в задницу, Грей. А потом ты кончишь мне в рот, после того как я оближу и обсосу твою здоровенную дубину. Ну давай же поиграем, сладенький мальчик.

Не отрывая глаз от Миши, я продолжал пятиться назад, пока не упёрся в стену. Тогда я продолжил отступать от него вдоль стены, но попал в угол. О чёрт... сердце чуть не выскочило из груди, когда я понял, что попал в ловушку. Он думает, что делает, придурок?!

- Блять, не прикасайся ко мне, Мишка! Я понятия не имею, что ты там себе напридумывал! Ты очень ошибаешься, если считаешь, что я хочу тебя! – отчаянно закричал я.

В шаге от меня Миша, наконец, остановился.

- Что ж, Грей, если я так ошибаюсь, - проговорил он самодовольно, - и если ты совсем не хочешь меня, то почему у тебя такой же сильный стояк, как у меня?

И переведя взгляд вниз на себя, я просто опешил – мой член стоял во всей красе. А я был настолько взволнован, что даже не заметил этого. В панике я стал отрицательно мотать головой:

- Миш, я не такой. Ей Богу, я даже девственник до сих пор, но мне нравятся девушки, а не парни, понятно? Пожалуйста, остановись и не делай ничего. Давай просто свалим отсюда, хорошо?

Миша посмотрел на меня, словно громом поражённый:

- Ты гонишь, Грей? Ты действительно ещё девственник?

Медленно кивнув, я протянул свою руку и показал ему своё кольцо:

- Да, старик, я настолько серьёзен, что даже ношу кольцо невинности.

И Мишка заржал. Он смеялся долго и до чёртиков. Почувствовав, как от смущения стало пылать моё лицо, я выпалил:

- Нет ничего плохого в желании дождаться своей женщины и брака с ней, Миша!

- Женщины! – практически завопил он. – Эх, Грей. Прекращай прятаться за этим сраным кольцом и отрицать то, кем ты являешься.

- Я сказал тебе, Миш, что я не такой! – крикнул я в ответ.

- Поверь мне, Грей. Мужчины, которые предпочитают женщин, не стоят с таким торчуном, как у тебя сейчас, глядя на другого голого парня, ласкающего себя, - насмешливо произнёс Миша и снова стал медленно дрочить себе, а затем посмотрел на меня потемневшим взглядом и ухмыльнулся: - Дай я покажу тебе, какими приятными могут быть мужские прикосновения, Грей. Разреши мне показать тебе, что ты отрицаешь в себе.

И сократив между нами расстояние, он прижался своим голым телом ко мне. Я не смог удержаться и застонал, когда его член стал тереться о мой. Никогда не чувствовал ничего подобного. Однако, продолжая всхлипывать, я всё равно упрашивал его:

- Пожалуйста, Миш, прекрати. Я не хочу этого делать.

Его глаза были закрыты, и он, низко и томно простонав, прошептал:

- Боже мой, как же приятно с тобой.

Затем его глаза открылись, и насмешливую ухмылку сменили похоть и желание.

- Я хочу тебя, Грей, - снова он прошептал, - разреши мне показать, как может быть приятно. Тебе понравится, обещаю. Шшш, всё хорошо, Грей, не бойся.

- Миш, пожалуйста, прекрати, - продолжал я просить, - я же сказал, что не хочу. Пожалуйста, дружище, пожалуйста, давай просто пойдём по домам. Я не хочу этого делать.

Но Мишка проигнорировал меня и, взяв мою руку в свою, потянул её к своему члену.

- Вот так, Грей, обхвати его, - и он крепче сжал мою руку, но когда я попытался вырваться, его голос стал резким: - Я сказал, обхвати его своей чёртовой рукой!

И как только я наконец-то подчинился, он замурчал от удовольствия:

- Ммм, вот и всё, Грей. Теперь медленные рывки. Ох, ебать, да, ты делаешь очень приятно.

Обхватив своей ладонью мою, Миша стал направлять её вверх и вниз по своему стволу. Я снова попытался вырваться, он ещё крепче сжал мою руку, а потом заставил меня гладить его сильней и быстрее, а сам стал тереться своим телом о моё. И каждый раз, когда он задевал мой член, я не мог сдержать стон, чувствуя, как всё моё тело дрожало и изнывало. Но в то же время я был напуган до смерти, поэтому расплакался и снова стал умолять:

- Пожалуйста, Миш, пожалуйста, остановись, чёрт возьми. Не делай этого. Я не такой. Прекрати немедленно. Я не хочу этого делать.

- Ты уже это делаешь, Грей. Просто помоги мне с моей проблемкой. А после этого я покачну твой мир... своим ртом. Я хочу обхватить твой здоровенный член своими губами и отсосать тебе до потери пульса. И тебе это очень понравится, Грей. Я знаю, что понравится. Обязательно. Ты ещё упрашивать меня будешь, чтобы я отсосал тебе ещё и ещё. И ты забудешь о своём дурацком желании дождаться подходящую женщину и жениться на ней, чтобы потом трахнуться. Чёрт побери, Грей, прекращай вырываться! Так-то лучше. Ох, ебать, да, супер... о, чёрт... чуть быстрее... да, уже почти... о да, сожми крепче... вот так, быстрее... сейчас... так классно... ох, ё... Грей, ты так... о, ебать! ДА!

Я с ужасом смотрел, как кончал Мишка. Никогда ещё не видел такого зрелища, даже когда сам подрачивал в душе. Его член пульсировал и выстреливал залпами спермы прямо на мой живот. После этого Миша, тяжело дыша, упёрся лбом в моё плечо и, наконец-то отпустив мою руку, прошептал:

- Это было просто зашибись, Грей, ты всё сделал классно. Подожди секундочку, и я покажу тебе, как охренительно приятно может быть.

Переполненный ужаса я в очередной раз попытался вырваться. Да я ни грамма не хотел, чтобы он ещё что-нибудь показывал мне! Но руки Мишки, как тиски сжались вокруг моих запястий, и он резко поднял мои руки над головой и, прижав их к стене, сурово посмотрел на меня. Затем его взгляд смягчился, и он, удерживая мои руки своей одной, другую ладонью прислонил к моей щеке, а затем скользнул ею вниз к соскам. Зарывшись носом ко мне в шею, Миша кончиками пальцев стал медленно кружить вокруг моих сосков, пока я не застонал, но всё равно опять стал корчиться и в сотый раз уговаривать его остановиться.

Только Мишка один чёрт не слушал меня и, покусывая и посасывая изгиб моей шеи, а затем и плеча, стал спускаться всё ниже и ниже, пока не прищемил губами мой сосок, после чего таким же образом продолжил спуск по моей груди к животу и ниже и в результате оказался на коленях перед моим членом. Я даже не заметил, когда он отпустил мои руки, но из-за ступора всё равно не мог двигаться, продолжая наблюдать за Мишей со своими всё ещё прижатыми к стене руками над головой. Сердце мчалось галопом, а я всхлипывал и ловил ртом воздух.

Подняв голову, Мишка улыбнулся мне и стал шёпотом успокаивать:

- Тсс, Грей, всё в порядке. Я знаю, чего тебе хочется. Не бойся. Это будет здорово. Вот увидишь. Тсс, я знаю, что ты хочешь это. Не пугайся. Тихо-тихо, всё хорошо, тебе понравится, обещаю.

А потом наклонился и взял мой член в рот. Он делал какие-то вещи своим языком и губами, а я стонал и весь трепетал. Никогда не чувствовал ничего подобного.
Наконец, чуть придя в себя, я опустил свои руки, чтобы оттолкнуть его, и закричал:

- Перестань, Миша!

Но вместо этого схватился за его волосы и опомнился только когда понял, что смотрю на него сверху вниз, держа его голову и трахая в рот жёстко и быстро. И тут все мысли вылетели из моей головы, потому что я стал бурно кончать ему в рот. Мои глаза закатились, и я почувствовал, как он всё проглотил. Задыхаясь, я ощутил лёгкое головокружение и прижался к стене, еле удерживаясь на дрожащих ногах, пока комната вращалась перед моими глазами.

Но когда ко мне уже вернулась способность здраво мыслить, мной овладели чувства вины и стыда, которые быстро сменились яростью, как только я посмотрел вниз и увидел радостное лицо Мишки. И не успев даже подумать, что делаю, я со всей дури зарядил ему кулаком по морде и со слезами на глазах закричал:

- Ты чёртов спятивший и больной на всю голову ублюдок! Нахрена ты сделал это? Я же говорил тебе, что не хочу! Я не такой! Только попробуй хоть раз ещё прикоснуться ко мне! Видеть тебя не хочу! А разговаривать и подавно! Тебе ясно? Держись от меня подальше!

И рыдая от отвращения и ненависти к самому себе, я выбежал из душа в раздевалку, где бросил свою одежду. Я до одури был сбит с толку тем, что только что произошло, а в голове был просто рой вопросов.

Почему мне было приятно, если я совсем не хотел? Зачем Миша сделал это? Ведь он был моим лучшим другом! Он сказал, что я нравился ему. Но я просил его остановиться! Почему он не послушал меня? Почему поступил так со мной? Как он мог так предать меня? Ненавижу его! Блять, не могу поверить, что ударил его! Я вообще никогда не бил никого. Родители всегда меня учили, что бить людей – это неправильно. Было ли неправильным то, что я ударил его? А может, стоило сделать это раньше? Может, хоть тогда бы он остановился? Тогда почему я не ударил его раньше? Он довёл меня до оргазма, а значит, мне действительно понравилось? Нет! Мне это ненавистно! Но почему тогда было приятно, если я ненавидел это? Вот козёл! Как он мог это сделать? А ещё лучший друг называется!

Я услышал, как Мишка подошёл ко мне сзади, но не обернулся и не взглянул на него, даже когда он заговорил:

- Твою мать, Грей, ты так далеко запрятал свою сущность под замок, что можешь навсегда и застрять там. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь примириться с тем, кто ты есть, и в конечном итоге принять себя.

Больше я никогда не разговаривал с Мишей. Я ненавидел его! Как он мог так предать меня? Так поступить со мной?

Покачав головой от этих воспоминаний, я почувствовал, словно пелена спала с моих глаз. Теперь, как бы ни было это противно, я понял, что Мишка всё-таки был прав – я гей. В голове даже мелькнула мысль позвонить ему и извиниться за то, что врезал ему тогда. Хрена с два, я всё ещё сердит на него. Не потому, что он пытался заставить меня смириться с правдой о самом себе. Нет, я всё ещё зол, потому что просил этого гада остановиться. Чёрт, я даже умолял его, но он всё равно поступил по-своему, при этом пытаясь убедить меня, что я тоже этого хотел. И вспоминая о случившемся, я до сих пор чувствовал себя грязным.
Знал ли я в глубине души всё это время, что я гей? Неужели я был так напуган и так сильно стыдился этого, чтобы взглянуть правде в глаза? Чёрт, да у меня никогда и причины для этого не было! Как же долго я скрывал правду от самого себя, прячась за своё дурацкое, сраное кольцо и изображая из себя того, кем не был на самом деле.

Что ж, вот теперь всё и раскрылось. Конечно, я ещё девственник, но это не меняет того факта... Я действительно гей. И от мысли обо всех возможных последствиях принятия этого факта в животе всё скрутило. Я очень даже в курсе, как люди смотрят на геев.

И нахмурившись, понял, почему меня передёрнуло от ужаса. Потому что видел, с каким отвращением люди относятся к геям. Неужели я подсознательно понимал, что однажды так будут смотреть и на меня?

Вздохнув, я рассеянно потёр всё ещё покалывавшую руку, задаваясь вопросом, кто этот голубоглазый парень и увижу ли я его когда-нибудь снова. Перед глазами до сих пор стояло его лицо и этот взгляд, полный боли и потери, эти шрамы на его руке, его белокурые локоны, раскрасневшееся, смущённое лицо и эти пухлые губы, которые так и просились, чтобы их поцеловали.

От такого открытия мои глаза полезли на лоб, поскольку до меня сейчас дошло, что я реально хочу его поцеловать. Опупеть! Он – парень, и я хочу его поцеловать! И если это не делает меня геем, то...

Кого я обманываю? Да я просто жажду прижать к себе этого голубоглазого блондина и зацеловать его до смерти! Интересно, а он гей? И почему он убежал? Столкнусь ли я ещё когда-нибудь с ним? Вдруг сердце страшно заныло, когда я подумал, что могу никогда больше не встретиться с ним и не узнать, кто он такой.

Всё ещё сбитый с толку, я повернулся к двери, чтобы войти, и притормозил, увидев внутри свою семью вместе с Яной и Инной. Они все обнимались, целовались и смеялись, а мне ни до кого из них не было дела. Сейчас хотелось побыть одному, чтобы переварить всё то, что я понял о себе.

Покачав головой, я стал делать шаг назад, чтобы повернуться и уйти, но вместо этого споткнулся обо что-то и снова грохнулся на свою задницу. Оглядевшись, я увидел, что это был рюкзак. Сердце замерло, а затем затрепетало, когда до меня стало доходить, что, скорее всего, это его рюкзак.

Дрожащими руками я схватил его и прижал к себе, словно спасательный круг. Поначалу в голову пришла мысль отдать рюкзак Янке и Инке на случай, если этот парень вернётся за ним.

Нет, я хотел бы отдать его лично. Мне позарез как нужен ещё один шанс, чтобы поговорить с этим голубоглазым незнакомцем. Я хочу точно знать, действительно ли я всё это чувствую или у меня просто временное помешательство. Поэтому я решил забрать рюкзак домой и посмотреть, есть ли в нём какая-нибудь зацепка, чтобы найти этого парня. А если нет, я всегда смогу вернуть его завтра и спросить у Яны или Инны, знают ли они, кому он принадлежит.

Случаются в жизни такие моменты,
Когда ощущаешь в душе пустоту,
Когда твоё прошлое кажется бледным,
Реальность проносится, как на лету.

И словно страдания были напрасны,
И слёзы твои не нужны никому.
И видишь во сне ты отчётливо, ясно
Всё, что потерял и не можешь вернуть.

И счастье так близко, и хочется верить,
И жить, и любить, и не быть начеку;
Не ждать, не бороться, не быть под прицелом,
И не просыпаться в холодном поту.

Ты спишь и так сладко, что страшно проснуться
И снова попасть в этот проклятый мир.
Ты рад бы остаться, но должен вернуться:
Ты нужен им здесь, и дай Бог тебе сил!

Ты отдал им всё, ты продал свою душу,
Ты жил ради них и готов умереть.
Ну и к Дьяволу сон! Мы ещё повоюем –
Ты нужен им здесь, и ты должен успеть.

И ты победишь: ты достоин победы.
Ты дорого платишь за эту войну.
Ты выживешь. Снова – я знаю об этом.
Ты выиграешь: целая жизнь на кону.