Похититель

А вам никогда не казалось, что чёрная полоса, однажды начавшаяся в вашей жизни, не желает заканчиваться, что кто-то взял и развернул эту самую жизнь на девяносто градусов, и теперь вы идёте не поперёк чёрных и белых полос, а вдоль одной, самой тёмной, самой мрачной, самой кошмарной... И, что хуже всего, вы знаете, что ходите кругами, снова и снова возвращаясь к старту... Конца и края этому безобразию не видать...

Мои уши всё ещё помнили тот чудовищный звук ломающихся костей, перечеркнувший почти всю мою жизнь, отнявший будущее... Сердце болело оттого, что все надежды и мечты разом рухнули, исчезли, будто их и не было, стёртые одним лишь неосторожным движением...
Я любил, любил, как оказалось, довольно сильно, но чёртов Максим отнял у меня возможность быть счастливым, и теперь мне виделся лишь один выход — смерть...

Пощёчина прилетела прежде, чем я успел договорить последнее слово. Максим ударил не сильно, скорей, чтобы отрезвить и напугать. Я прекрасно знал, что он способен на большее, но и этого жеста мне хватило, чтобы заткнуть рот и помолчать.

Я стал наблюдать за его действиями, следить за руками и думать, чем же провинился в жизни, что теперь расплачиваюсь? Разве не должен он, Максим, подобно суккубу, завлекать своей красотой и сексуальностью плохих мужчин и избавлять мир от них?
Он повернул меня к себе лицом, сдернул полотенце и отдал свой первый приказ:

— Встань на колени.

Самое страшное во всём этом было то, что я уже не смущался своей наготы. Так или иначе, но то, что Максим сделал со мной в душе, заставило меня желать продолжения. Я, по-моему, становился плохим, хотел, чтобы его руки снова так дотронулись до моей кожи, жаждал, чтобы на ней оказались и его губы... Чёрт возьми, я и не думал, что способен мыслить подобным образом!

— Встань на колени, — повторил он своё требование.

Я не испытывал больше судьбу, да и не надо было.
Прежде чем мозг сообразил, какой приказ отдать ногам, я уже оказался на полу. Слова Максима буквально пригвоздили меня, тон ошарашил, но я словно и не знал никогда иного обращения, словно давно ждал, когда уже мне скажут, что делать.

— Опустись ниже, — продолжил Макс, — руки на колени, взгляд только вниз.

Я сделал, как он велел.

— Запомни это положение.

— Хорошо, — буркнул я.

Холодные пальцы дотронулись до подбородка, и он приподнял моё лицо. Наши глаза встретились, и меня пробрала жуткая дрожь. Сколько же в нём ненависти и злости! И всё это, кажется, он выместит на мне.
Ой-ёй!

— Ещё раз так ответишь, и будешь наказан.

Я сглотнул и попытался отвести взгляд, но не тут-то было.

— Ты должен сказать «Да, Хозяин»! Повтори! — Он тряхнул рукой и рывком отпустил моё лицо, так что пришлось выставить руку и опереться, чтобы не упасть. Я стал смотреть в пол.

— Да, Хозяин, — еле выговаривая слова, выдавил я.

Сказать подобное было для меня самым сложным из пройденных испытаний! Я с детства ненавижу подчиняться, и когда от меня требовали послушания в школе или дома, то дух противоречия просыпался и взрывался самым явным образом, а тут... Удивительно, что я на пол упал без лишних колебаний.

— Громче! — Максим как будто намеренно издевался, чувствуя мою слабую сторону.

— Да, Хозяин, — попытался повторить я, но без особого успеха.

Макс вздохнул и двинулся в сторону, оставив меня на полу.

— Не хочешь говорить, не надо, — хмыкнул он, оказавшись у прикроватной тумбочки.
Боковым зрением я видел, что он что-то оттуда взял, но не смел даже пошевелиться, чтобы хоть разглядеть, что конкретно это было. Вместо этого я изучал рисунок на паркете. Неужели он так просто сдался и разрешил не произносить эти слова, ломающие меня изнутри? Навряд ли. Что же тогда задумал мой похититель? Оставить на полу, пока я не решусь сказать? На него не похоже...

Ответа долго ждать не пришлось. Он рывком дёрнул меня за волосы вверх, заставив встать. Я вскрикнул от резкой боли, но во рту сразу же оказался яркий шарик с прикреплёнными с двух сторон ремнями, которые Мася скрепил у меня на затылке.
Мне хотелось завыть, заорать, хоть как-то выразить свой протест против происходящего. Я начал было говорить, но проклятый кляп делал слова неразборчивыми, а меня — абсолютно беспомощным. Хуже было только то, что Максим смеялся над моими жалкими попытками повторить фразу, которую он ждал услышать от меня всего минуту назад.

— Учи уроки, Даня, — зло выплюнул он, в который раз разворачивая меня к себе, манипулируя мной, словно безвольной куклой.

Моя спина оказалась прижата к нему, холодные руки сжали мою грудь, а в задницу упёрся его член. Он двинул тазом чуть вперёд, заставив меня в полной мере почувствовать его возбуждение. Я застонал, вот только совсем не от боли.
Властные ладони заскользили по моей разгорячённой коже, заставляли её гореть, а меня — хотеть большего. Я мгновенно забыл, кто такой и как меня зовут, глаза закатывались от удовольствия, а тело вжималось в стоящего за мной безумного Макса...

Ещё, ещё, пожалуйста, не останавливайся...
Он всё же прекратил, но лишь для того, чтобы обойти меня. Властным жестом надавил на внутреннюю поверхность бёдер, заставив меня слегка расставить ноги, и скользнул рукой по моей горячей плоти.

Из груди вырвался стон, я подался вперёд и схватился за него, но он тут же справился с этим. Свободной рукой захватил оба моих запястья и завёл их мне за голову. Я мог бы убрать их оттуда, едва хватка ослабла, и снова попытаться дотронуться до Максима, но стоило мне двинуться, как он убирал свои пальцы...

— Вспомни, о чём мы говорили, — улыбнулся Масик, увидев ужас в моих глазах, когда сладкие ощущения прекращались. — Будь послушным мальчиком.

— Да, Хозяин, — попытался выговорить я, но ничего не выходило.

Пришлось застыть, после чего он снова возобновил свою сладкую пытку.
Если я когда-то в жизни говорил, что не испытывал ничего лучше, то знайте, я солгал. То, что делал Максим со мной в тот момент, не поддавалось никакому описанию. Мне казалось, что нет ничего более потрясающего, чем его холодные умелые руки, так уверенно работающие со мной.

Уж не знаю, было ли это частью плана похитившего меня монстра, должен ли я получать в его доме хоть какое-то удовольствие, но факт оставался фактом — за такое и умереть не жалко!
Моё дыхание начало сбиваться, тело плохо поддавалось контролю, руки сцепились между собой в замок. Я не понимал, куда смотрю, но, кажется, мой взгляд прилип к выступающей части на штанах Максима. О, Боги! Я хотел, чтобы внутри меня оказались не только его пальцы!
Разум затуманился от одной только мысли о сексе с этим мужчиной, каждая мышца содрогнулась от нахлынувшего, ни с чем не сравнимого ощущения, взорвавшего меня и заставившего громко застонать.

— Сейчас ты узнал, что получают послушные мальчики, — тихо проговорил Максим, собрав мои волосы сзади и потянув их так, чтобы я посмотрел наверх, на него. — Ты понял меня?

— Да, Хозяин, — громко без всякого сопротивления пробубнил я, насколько позволял треклятый шар, затыкающий мой рот.

Улыбка на его красивом лице стала для меня лучшей наградой, сердце бушевало, но уже не от страха. Мне было мало, я хотел ещё!

— Тогда иди в кровать. — Он расстегнул ремешок на моём затылке, отбросил шарик в сторону и подтолкнул меня в направлении огромного ложа. — Пришло время порадоваться и мне.
Моё тело задрожало, сердце колотилось в бешеном ритме, стало трудно дышать. Страх? Нет, всё, что угодно, но только не это. Я ненавидел мужчину рядом с собой и в то же время хотел так сильно, что каждая секунда промедления казалась мне пыткой, незаслуженным мучением.

В тот момент я знал одно: Максим так или иначе получит желаемое, а хотел он, по странному стечению обстоятельств, меня. Силой или без оной, этот парень возьмёт то, что ему заблагорассудится, а значит, как говорится, если изнасилование неизбежно, нужно расслабиться и получать удовольствие.

Изнасилование?! Мой мозг завопил в страшном протесте. Да с меня соки текут, как с переспелого персика, я хочу обладателя этих пальчиков внутри себя, как никого и ничто когда-либо раньше! Низ живота загорелся, меня накрыло новой волной желания, и я послушно подошёл к кровати, готовый на всё ради того, чтобы свершилось чудо.

Глаза Макса потемнели, губы обнажили идеально ровные зубы в зверином оскале, и я услышал еле сдерживаемое утробное рычание. Желание нахлынуло новой мучительной волной. Теперь каждая секунда промедления казалась вечностью в аду. Всё моё тело горело огнём, который потушить сможет лишь только лёд его прикосновения...
Как бы не так!

В одно мгновение Максим оказался рядом. Легко толкнув ладонями в грудь, уронил меня на кровать, колено вставил между бёдер, руками завёл мои запястья за голову, придерживая их там, и, наверное, впервые посмотрел мне прямо в глаза. О чёрт, мне кажется, я кончу прежде, чем он начнёт!

— Пожалуйста, — пискнул я. — Не томи.

— Молчать! — рявкнул он.

Я думал — надо обидеться, но гордость, как водой смыло, зато огонь разгорелся в три раза сильнее. Пришлось прикусить губу, чтобы снова его не поторопить, а то, чего доброго, начнёт наоборот мучить.
Максим перехватил мои запястья одной рукой, а второй начал ласкать моё пылающее от желания тело. Я чувствовал его холодное дыхание, которое лишь только распаляло мой внутренний пожар. Я выгибался навстречу его прикосновениям, хотел, желал... мечтал и о холодных губах на своей коже...

От удовольствия мои веки сомкнулись, и я застонал, чувствуя, как вот-вот наступит тот самый пик блаженства, который мне уже довелось испытать несколькими минутами ранее. Сердце заколотилось ещё сильнее, дыхание словно остановилось. Мне казалось таким глупым тратить силы на то, чтобы дышать...

Максим снова зарычал. Мои руки на мгновение освободились, меня посадили и, приоткрыв глаза, я увидел, как он одним движением сорвал с себя футболку. Я замер в предвкушении, но Максим решил помучить меня ещё. Сжав мою ладонь, он положил её себе на грудь и повёл вниз. Пальцы приятно кололо от прикосновения к ледяной коже, но даже здесь мне не дали свободы. Каждое моё движение было продиктовано им, он вёл мою руку по своему телу, рычал, стонал, но не позволял действовать самостоятельно.

Вот паразит!
Получив одобрение, я спустил с него штаны и... моё тело задрожало от непонятного чувства. Ожидание, страх, желание? Всё смешалось в кучу, заставляя меня гореть так, словно в прежний и без того пылающий костёр кто-то добрый плеснул керосина...

Максим ждал, наблюдая за мной, за тем, как мои руки неуверенно проводят по низу его живота, по передней поверхности бёдер, снова возвращаются на живот. Не знаю почему, но мне было страшно дотронуться до... самого органа. Даже назвать его своим именем было почему-то непросто... Странно, а ведь никогда не стеснялся подобных разговоров.

— Ну же, мальчишка, он не кусается! — прохрипел Макс.

Я повиновался, ибо в тот момент был готов на всё, лишь бы меня больше не мучили... лишь бы позволили освободиться от горячего пламени, опаляющего внутри каждую клеточку моего тела.

Маленькой лужицей я обмяк на кровати, не способный больше ни к единому действию, и Максим не стал больше ждать. Сказать, что мне не было больно — значит, солгать. Во-первых, частично то была боль, заложенная природой, а во-вторых... порой он так сильно сжимал свои руки, что, готов поклясться, если выживу, то непременно буду весь сине-фиолетовый... Вот только... чувства смешались, я не плакал, не кричал, только стонал, требуя ещё. Мне было плевать, как сильно его пальцы надавят, плевать, как долго я ещё буду оставаться на этом свете. Да что там! Меня не интересовало будущее вообще, моё имя и прежняя жизнь стали какими-то чужими и ничего не значащими. Существовало только «здесь» и «сейчас».
Он сделал ещё несколько толчков и с рычанием кончил, заставив и меня раствориться в болезненно-приятном, блаженном экстазе...